В сетях интриги. Дилогия

— Случай! Дура ты, и больше ничего! — вспыхнул Бирон. — О Боге мне толкуешь бредни старых баб и долговолосых русских попов! Эти выдумки хороши для черни. А я знаю, что мир держится законом равновесия, а не Промыслом Старика, живущего на небесах, которые для жителей Америк являются местом, где отведено поле действий Дьяволу, называемое преисподней!.. Детские сказки! Другие пусть говорят о Промысле Божием, о счастливом случае, о слепой удаче. А ты разве тоже слепая? За все эти годы нашей жизни не видела мои бессонные ночи, мои заботы… Не говорил я тебе о моих думах, о планах широких, которые выполнялись капля по капле, зерно по зерну?.. Тихо так, незаметно опутывал я всех моею паутиной. Пятнадцать долгих лет заставил твой дурацкий Случай служить мне… Все умел предвидеть, чтобы всеми управлять незаметно. А ты решаешься… У толстая, старая телица! Слушай! Я теперь хорошо настроен, все ладится, меня тянет потолковать по душам. Ты всё-таки верная моя помощница. Этого отнять нельзя. Разве ты не видела, что стояло на карте в недавние дни? В первые три-четыре дня после смерти Анны всего можно было ожидать… Я не спал ночами, хлопотал, покупал и продавал людские души… Сулил, унижался, грозил и льстил… Принимал решительные меры, рискуя не только положением, но и головой своею. Знаю я русских. В первые минуты, по неожиданному толчку — они способны на многое, пойдут на самое отчаянное дело. Но прошла минута, и по-старому готовы они безропотно повиноваться каждому, кто этого пожелает, кто первый захватит плеть власти. И вот прошло три недели. Что значат жалкие двадцать дней! А принц Антон, мой самый опасный соперник и враг, с папашей его из Брауншвейга, с целым венским двором — они разбиты мною в пух и прах! Понимаешь ты, толстая телица с красивыми глазами!

Присев на край постели, он грубо схватил за голову жену, привлекая её к себе на колени, желая порывистой лаской выразить своё внутреннее ликование, дать исход всему, что теснило сейчас сильную грудь.

— Можешь ли ты меня понять! Я раздавил Остермана. Мы его сошлём в Сибирь. А это… понимаешь ли ты? Я от этого чувствую себя веселее, чем от вина! Я даже готов по-старому ласкать и целовать тебя, моя жирная телица!

— Нет… пожалуйста! — освобождаясь из объятий охмелелого мужа, решительно оттолкнулась герцогиня. — Оставь меня. Сегодня я нездорова, понимаешь! Совсем нельзя…

И, укутавшись до шеи в одеяло, она отодвинулась подальше, на другой край широкой постели.

— Ну… ты вечно такая… Чёрт бы его подрал!.. Разве ты настоящая женщина?! Но, слушай… всё равно…

И, заходив по опочивальне, он продолжал:

— Я тебе раскрою теперь: какой это Случай, который вечно помогал мне? Указ о регентстве я приказал отпечатать в ту самую ночь, когда труп Анны ещё остывал в её постели… Тут же были изготовлены и листы для принесения присяги. Русские ослы чтут ещё присягу, особенно данную торжественно!.. Наутро, раньше чем кто-нибудь успел опомниться, прежде чем горячие сумасброды, недовольные головы могли что-либо затеять, — вся столица пошла в храмы присягать. И войска! И правительство до последнего чиновника! Как будто и не заметили, что чужой, всем ненавистный Бирон стал их господином на целых семнадцать лет! Ха-ха-ха! Дивлюсь, как не явилось больше заговорщиков, чем эта кучка недовольных, жалкая горсть людей, которую через два-три дня я велю всенародно казнить, колесовать, четвертовать, чтобы задать острастку другим… А уцелевших, с Остерманом во главе, пошлю ловить соболей нам на шубу. Ха-ха-ха!.. Пусть там плодятся и множатся мои враги, населяя мёрзлые тундры! Гвардия вся недовольна? Знаю. Из Курляндии мы приведём рослых мужиков, наших мызников… Они будут нам лучшая защита. А русских бунтарей-бездельников, завзятых дворянчиков… их мы повесим! Из гвардейских солдат — переведём офицерами в армию, подальше от столицы! Ха-ха-ха!.. И будем тогда спать спокойно, не запирая на ночь все двери в собственной опочивальне. Ловко! Ха-ха-ха!.. Да не спи ты! Слушай, когда я говорю!

— Где спать… Это интересно… И правда придумано умно… Я слушаю…