В сетях шпионажа, или «Час крокодила»

— Решение об амнистии принимает Москва, — пояснил Сергей. — Однако в зависимости от вашего поведения мы можем направить в Москву предложения об амнистировании участников бандповстанческого движения.

— Кто это «мы»?

— Мы — это советская власть.

— А ну-ка слезай со своей кобылы и иди сюда! — повелительным тоном приказали Сергею сзади.

Он оглянулся. В дверном проеме вагончика стоял рыжий детина лет сорока, в высокой папахе, надвинутой на лоб. Густая черная борода с редкой проседью прикрывала почти всю его широченную грудь. Это и был Муртаза Заурбеков, в прошлом главный агроном колхоза имени Чапаева, а ныне головорез и погромщик, известный всему Северному Кавказу. Сергей без суеты спешился, передал поводья и белый флаг одному из бандитов и не спеша пошел к вагончику.

— С чем пожаловал?

Сергей протянул Заурбекову мандат.

— Ах вот оно что! НКГБ! Надо же! Ну, заходи, гостем будешь… Эй, люди! Подайте-ка нам сюда что-нибудь поужинать!

Муртаза усадил Сергея за стол, а сам сел напротив.

— Тебе сколько лет?

— Двадцать три.

— Я бы больше двадцати не дал. Что, у вас не нашлось человека посолиднее для такого серьезного дела?

— Какое у тебя было звание в Красной армии, Муртаза?

— Ну, лейтенант запаса.

— Вот и я лейтенант.

— Ты шути да меру знай. Я командир повстанческой бригады имени имама Шамиля. Комбриг, как минимум.

В бригаде Заурбекова даже в лучшие времена было не более трехсот сабель. Теперь же оставалось человек семьдесят.

— Комбригов давно отменили.

— Значит, я полковник, а то и генерал. Знаешь что, давай мы будем говорить с тобой по-русски. Мои нукеры почти все из горных аулов. Вашего языка они не знают.

— По-русски так по-русски.

Принесли ужин: вареную баранину, вареные кусочки теста, похожие на галушки, да крепкую чесночную приправу — все в отдельных мисках.

— Может выпьешь?

— На работе не пью.

— Ну а мне Аллах не велит.

Мясо и галушки брали руками, обмакивали в соус и отправляли в рот. Лакомясь национальной стряпней, Сергей подумал, что продукты, награбленные в колхозе, ничуть не хуже, а может быть, даже и вкуснее яств, купленных в лучшем гастрономе. Одновременно он украдкой разглядывал Муртазу, главным образам его лицо, хорошо знакомое по фотографиям, имевшимся в оперативном деле. Это было, собственно, и не лицо, а совершенно круглая прохиндейская рожа, и если бы не волевые складки у рта да волчьи огоньки в глазах, то обладатель этой рожи вполне сошел бы за доброго торговца лавашами с бентаройского рынка. Типичный кавказский лидер, думал Сергей, впрочем, если его побрить, и выстирать с мылом, да нахлобучить сверху шляпу вместо папахи, он вполне мог бы возглавить любой цивилизованный народ.

Когда они совершили омовение рук и остались одни, Муртаза сказал:

— Ну, говори, с чем пришел.

— Мое начальство полагает, что нам пора заканчивать войну в горах.

— Правильно мыслит твое начальство, да как это сделать? Войну легко начать, а кончить — ой-ой-ой!

— Не мы начали эту войну.

— А что там мой отец? — как бы между прочим поинтересовался Муртаза, меняя неприятное для него направление разговора.

— Если бы твой отец умел писать, я привез бы от него письмо.

Муртаза вдруг расхохотался.

— А вот я возьму тебя в заложники и обменяю на отца.

Сергей тоже рассмеялся. Он знал, что Муртаза в данной ситуации этого не сделает, и предложил свой вариант:

— У тебя есть более достойный товар для обмена. Я имею в виду немецкого инструктора.

— Да я это дерьмо вам за так отдам. Вояка он никудышный, а жрет много. Говорит, что его готовили для войны умов. Партизанить не хочет. Ты посмотри в оконце — он сидит как раз напротив, кукурузный кочан гложет.

Сергей последовал совету Муртазы и увидел у котла с вареными кукурузными початками тощего оборванца, обросшего рыжей бородой и ничем не отличающегося от прочих бандитов. Неужели это и есть Штайниц? Рядом стоял агент Сергея Хасан, внедренный в банду еще в начале 42-го, и о чем-то оживленно дискутировал с офицером абвера, часто прибегая к языку жестов.

— Так что предлагает нам уважаемый НКГБ? Положить оружие на землю и построиться вдоль забора для расстрела?

— Ну, зачем так круто? Ты мог бы оказать нам помощь в ликвидации мелких банд. Тогда к тебе было бы совсем другое отношение.

— Воевать против своих? Мои мюриды не пойдут на это.

— Тогда давай свои предложения!

Муртаза задумался.

— Легко сказать — давай предложения! Вот если бы вы пропустили нас через один из перевалов в Грузию, мы растворились бы там, среди мирных горцев, пастухами стали бы, земледельцами…

Идея бандита была явно неприемлемой для НКГБ, но Сергей, наморщив лоб, тщательно записал эту и другие мирные инициативы Муртазы в свой блокнот.

Говорили долго. В конце концов, Сергей объявил, что утром должен съездить в Бентарой, чтобы по телефону связаться с начальством для консультаций.

— Ну вот, — недовольно проворчал Муртаза, — а мы утром хотели сняться и уйти в свое ущелье.

— Подождите до моего возвращения, — попросил Сергей. — Я к полудню вернусь.

— Ладно уж, подождем, — буркнул Муртаза.