В сетях страсти

– Ты подозреваешь… меня? Но в чем именно? – Неужели после всего, что натворил Кир, после всего, что из-за него произошло, неужели он теперь обвиняет ее в бесчестных деяниях? – Ты в чем меня обвиняешь, Кир?

– Не обвиняю, а спрашиваю. Хочу знать, что ты обо всем этом знаешь. – Он по-прежнему говорил тихо и сдержанно, но это его спокойствие почему-то еще больше бесило Софию.

Она вскинула подбородок и заявила:

– Ничего не знаю!

– Но все же ты очень рассержена, – заметил Кир.

– Это из-за тебя! – прошипела София. И тут же, не думая, что говорит, в ярости добавила: – У всякого, с кем ты встречаешься, рано или поздно возникает желание убить тебя! – Она указала на уродливый шрам, рассекавший его плечо. – Награда за то, что рассердил какого-то могущественного человека, насколько я поняла.

Он криво усмехнулся.

– Да-да, вне всякого сомнения.

– И что же ты понял после этого, а, Кир?

Он пожал плечами.

– Трудно сказать… Я не знаю, из-за кого это. Может, ты знаешь? Что говорил твой отец по этому поводу?

София замерла. О чем он?!

– Что ты сказал, Кир?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Я сказал, что не знаю, кто пытался сжечь меня заживо. Что говорил твой отец после того, как я внезапно исчез?

– Он сказал… – пробормотала София в растерянности. – Сказал, что ты оставил меня и я должна забыть тебя. И еще сказал, что ты бросил вызов могущественным людям и проиграл. И, мол, так тебе и надо, ирландскому недоноску.

Жуткая улыбка исказила лицо Кира, и он медленно проговорил:

– Что ж, полагаю, это всех удовлетворило.

София невольно поежилась – ее снова охватил ледяной холод, сковавший все члены.

– Ты хочешь сказать, что мой отец…

Кир утвердительно кивнул.

– Пытался прикончить меня. Сжечь живьем в вашем доме.

– Но почему? – с трудом прошептала София.

– Потому что я пытался подняться выше своего положения.

– Но как же… – София в растерянности умолкла. У нее голова шла кругом от этих откровений Кира. Все это выглядело настолько жутко, что трудно было поверить. Ее отец оставил Кира… гореть заживо!

– Поверить не могу, что отец… – Она снова умолкла.

Кир с усмешкой кивнул.

– Да, твой отец. Но не он один. Ему помогал Драгус. По приказу Козимо.

– Драгус? То есть твой приятель?

– Он мне не приятель, София.

– И мой отец знал его?

– Мы все знали друг друга. И все мы были воинами Козимо, его легионом, его ордой…

Цепенея от ужаса, София, заикаясь, пробормотала:

– Это н-неправда… Мой отец ни за что бы… Он ведь любил тебя! И я! – Сжав кулаки, она шагнула к Киру и ударила его в грудь. – Ты лжешь!

Тот со вздохом покачал головой.

– Только не тебе, София. – Он сжал ее запястья: – Да и другим не так уж часто. Да, я хитрю, сбиваю с толку, но чаще всего просто позволяю людям верить в то, во что им хочется верить, позволяю надеяться на что-либо.

София кивнула. Да-да, все это он и проделал с ней. Вел ее туда, откуда манила надежда…

– Ненавижу тебя, – прошептала София. И тотчас же поняла, что солгала.

Кир с невозмутимым видом пожал плечами.

– Думаешь, я этого не знаю?

Ей хотелось крепко прижаться к нему, и просто дышать, просто дышать – вот и все. И все это время она видела его ужасный шрам. Но, увы, она видела и его глаза, холодно смотревшие на нее, как на какой-то посторонний предмет. Ох, ну почему же он так смотрит?!

Она снова ударила его в грудь и прохрипела:

– Негодяй! Разбойник! Дьявол!

Губы его искривились в насмешливой улыбке.

– Совершенно верно, София. Я именно тот ирландский недоносок, с которым имел дело твой отец.

Эти слова Кира ошеломили ее. София замерла на мгновение, потом, всхлипнув, пробормотала:

– Ты никогда не был таким. Не был, не был, не был! – закричала она вдруг, яростно защищая того юношу, в которого влюбилась когда-то. Влюбилась, когда была глупой девчонкой.

И тут она опять его ударила. И опять всхлипнула. Ей хотелось плакать и хотелось бить его и кусать. Хотелось потребовать, чтобы он немедленно снова стал таким, каким был когда-то.

Тут Кир обнял ее и привлек к себе. Прижавшись к ней всем телом, тихо проговорил:

– Я в точности такой же, как они, София. И не могу стать другим. Твой отец был прав. Я беру все, что хочу, а потом ухожу.

И, оставаясь самим собой, он склонился над ней и впился поцелуем в ее губы. Поцелуй был жарким и яростным. Жестким и настойчивым. Воспламеняющим. И София, охваченная огнем желания, тотчас приоткрыла губы. А Кир, медленно продвигался к стене, и в какой-то момент София вдруг почувствовала, что прижата к ней спиной. Но она не сопротивлялась – напротив, привстав на носочки, прильнула к Киру, и теперь уже отвечала на его поцелуй с такой же страстью и яростью.

Внезапно он приподнял ее и, задрав юбки, прижался к ее лону своей вздыбленной плотью.

София громко застонала и принялась покрывать поцелуями его лицо, шею, волосы – все, до чего могла дотянуться.

И тут Кир вдруг чуть отстранился и, глядя ей прямо в глаза, прошептал:

– Не влюбляйся в меня, София. Ни к чему хорошему это не приведет. – С этими словами он опустил ее на пол и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

Она покачнулась – и едва не упала; казалось, она вот-вот потеряет сознание.