В шаге от любви (СИ)

Вот уж от кого мы не ожидали такого ожесточённого сопротивления. Эта парочка жила дружно и подавала всем пример. Они вечно летали в отпуск, целовались, занимались любовью где ни попадя, регулярно попадая впросак и смеялись почти бесконечно.

Правда, Макс почти десять лет уговаривал нашу чайлдфри завести ребёнка. И к нашему всеобщему счастью, успешно. И теперь вот… детские дразнилки.

— Максим, ну что ты? — попыталась я успокоить парня. — Любое имя можно исковеркать, так что…

— Мне не нравится это имя! — отчеканил Макс.

— А я не хочу Серёгу!

— Алексей Максимович, Никита Максимович, — принялся перечислять Демьян. — Иван Максимович…

— О, кстати об Иванах! — включилась в разговор мамуля. Она усадила детей за стол, наплевав на наше разрешение сперва искупаться в бассейне и вернулась к нам. — Вы не представляете, кто у меня теперь в соседках! Ни за что не угадаете!

— Ма, ну чего тут угадывать? — спросила Алина. — Иван какой — то. Лиз, какие у нас знакомые Иваны?

— Да так сразу что–то никто в голову не приходит.

— Мы к детишкам пойдём! — тут же сориентировался Демьян, и мужчины сбежали от женских сплетен к детям. И нам хорошо и подрастающему поколению, которое теперь сможет с полным правом нырнуть в бассейн. Под присмотром!

— Ну так кто? — спросила Алинка, когда мы остались в сугубо женском кругу, если не считать мирно спящего на руках молодой матери самого младшенького нашего мужчину.

— Мегера Геннадьевна! — триумфально выдала мамуля. — Её новая невестушка выселила нашу аристократку жить на дачу. Дом, конечно, неплохой, но не коттедж, не коттедж. Вон тот, с коричневой крышей.

Мы все встали на цыпочки, чтобы разглядеть ничем не примечательный домик на стандартных шести сотках. У нас–то объединены три участка, всё по–вольготнее.

— А при чём здесь Иван? — спросила Алина. — Не поняла логики, мамуль. Я и не знала, что Костик–мамин хвостик женился.

— О, а это вишенка на торте, мои дорогие. Та девица, Инна, живо взяла холостяка в оборот, он уже и Ванечку официально оформил, всё же папаша, пусть и пальцем деланный.

— Мама! — воскликнула я шокировано. Да и не очень приятно слышать, всё же мой Данечка тоже зачат не естественным образом.

— Да я о другом. Я ж про Костика, недомужичка этого, — хмыкнула мамуля. — В общем, Мегерушка заходит иногда к моей приятельнице на чай и жалуется–жалуется–жалуется. И какой сыночек у неё неблагодарный. Она ради него… а он! Привёл домой эту стерву Инку, а та ей: «Мама, Костик говорил, вы хотели съездить отдохнуть, погреться на солнышке? Я посмотрела, в Турции сейчас жара страшная, мы вам купили путёвку в санаторий под Оренбургом. Лес, озеро, красота, целебные грязи, гидромассаж и душ Шарко. Для нервной системы — самое то!», — противным голосом, имитируя Мегеру, рассказывала мамуля.

— В Оренбург? Мегеру? — захохотала Алинка. — Отпад!

— О, это Инна ещё по–доброму, с этого всё начиналось! — продолжала интриговать наш гвоздь программы. — Потом невестушка отрезала ей денежное довольствие. Отказалась оплачивать все походы Марты по дорогим врачам. Честно признаться, та вечно воображает, будто чем — то больна и зря спускает деньги, так что я Инну эту понимаю.

— И что, Марта Геннадьевна? — спросила я с интересом. — Неужели ходит в поликлинику?

— Первое время Костик ей втихаря помогал, потом Инна, видимо, совсем его прижала к ногтю, так что Марта, конечно, вынуждена была быстро поправиться, — хохотнула рассказчица. — А потом ей совсем мозги отказали и она стала настаивать, чтобы дети переименовали Ванечку хотя бы в Рудольфа, Инка, ясное дело, взбеленилась, сказала, чтобы та не лезла в их семью и, не прошло и полугода, как забеременела девочкой. Ей, кстати, вот уже на днях рожать. Так вот, забеременела, начала Костику капать на мозг, что двоих детей в маленькой квартире растить неудобно…

— Они продали квартиру Марты Геннадьевны, ведь она оформлена на Костика, — догадалась я.

— Именно! Ей оставили вот эту дачку для постоянного проживания, а себе квартиру побольше, ещё в ипотеку влезли. В общем, Мегерушку даже немного жаль.

— А мне — ни капельки! — заявила Алина. — Сработал закон бумеранга. Что посеешь, то и пожнёшь.

— Ну, всё равно неприятно, — скривилась мамуля. — Он всё — таки её сын.

— Если бы не история с Данькой, когда она хотела продать его Льву Ильичу, я бы, может, её пожалела, но у меня длинная память, — поддержала я Алину.

— Это да, — тут же передумала жалеть мою бывшую свекровь мамуля. — Так вот! Что вы думаете? Марту жизнь ничему не учит. Она начала настаивать, чтобы дочь назвали Матильдой. Инна сказала, что если кое — кого что — то не устраивает, то к внучке Машеньке может не приезжать, не нянчить.

— Ванечка и Машенька, отпрыски славного рода Корбут, — медленно–медленно произнесла я, понимая, что сейчас начну не смеяться, нет. Ржать! Вспомнив недовольную физиономию бывшей свекрови, когда она приказным тоном перечисляла мне приятные ее сердцу имена. Все сплошь иностранные и заковыристые, будто от необычного имени их голубая кровь золотой станет. А тут Маша и Ванюшка. Прелесть.