В шаге от рая. Правдивая история путешествия тибетского ламы в Страну Бессмертия

Он объяснил, что Падмасамбхава прятал терма в пяти разных областях. Некоторые он сокрыл в земле, они известны как са-тер, а некоторые – в горах, их называют ри-тер. Другие, чу-тер, он спрятал в воде, а еще одни, нам-тер, – в небе. И последние, гонг-тер, Падмасамбхава сокрыл в самой ткани сознания.

Одно дело – спрятать терма, и совсем другое – найти их. Спрятав терма, Падмасамбхава оставлял одного из только что прирученных «защитников дхармы» охранять его и следить, чтобы никто не открыл терма, пока это конкретное писание, магический предмет или откровение действительно не потребуется.

Он не только прятал терма во внешнем мире, но и помещал его в мир внутренний – в сознание одного из своих учеников. Но не в изменчивый, поверхностный слой сознания, в котором хранятся воспоминания и который стирается с каждой инкарнацией, а в глубинный, неизменчивый слой, где оно хранилось под надежной защитой.

Дальше все происходит следующим образом: когда время приходит и возникает нужда в определенном терма, рождается инкарнация соответствующего ученика. Он слегка безумен и способен переживать религиозный опыт, в котором при посредстве защитника дхармы или дакини (женского духа-вестника или проводника) получает знания или силу непосредственно от Падмасамбхавы.

Когда тертон получает писания, они не выглядят как книга. По крайней мере сначала. Иногда то, что открывает тертон, лишь несколько царапин на камне. В других случаях он вводит руку внутрь камня и вынимает оттуда туго скрученный пожелтевший свиток, на нем начертаны несколько «букв» алфавита, который способен прочесть только тертон. После этого он проводит многие часы или даже несколько суток без сна, расшифровывая информацию, скрытую в этих нескольких символах, как однажды сказал Тулшук Лингпа, переводя их с языка небес на тибетский.

Тулшук Лингпа был тертоном. Тертоны славятся своим безумным характером, их поведение предугадать абсолютно невозможно. Они неординарны, иррациональны и по природе своей абсолютно непостижимы. Их сила – алогичное поведение. Люди ждут, что они пошатнут основы трезвомыслия, которое всех нас сдерживает. В конце концов, они призваны открывать скрытые сокровища, и поэтому тибетцы относятся к ним с особым почтением. Подобно драгоценным камням, они появляются на земле крайне редко.

Этому искусству нельзя обучиться. Либо эти способности даны тебе от рождения, либо нет. Как бы усердно ты ни работал, пытаясь стать тертоном, без врожденного дара это невозможно. А если такой дар у тебя есть, слишком упорно развивая его, ты рискуешь его потерять. Как писал Уильям Блейк в «Бракосочетании Рая и Ада», «прогресс проторяет прямые дороги, но гений выбирает непроторенные пути»[5].

Кунсанг объяснил мне значение имени его отца. Лингпы – кто-то вроде тертонской элиты.

– Они находят особые вещи, – сказал он. – И поэтому они особенно безумны.

– А имя Тулшук, – спросил я, – оно что-то значит?

Кунсанг сказал: чтобы понять это, мы должны мысленно перенестись в прошлое, в Голок, селение к северу от Кама в восточном Тибете. Там родился его отец. При рождении он получил имя Сенге Дордже, что означает «львиная молния».

С самого раннего детства Сенге Дордже был невероятно сообразительным мальчиком, остроумным и охочим до шалостей. Его образованием никто не занимался, но он научился всему сам. Как часто бывает в Тибете, когда маленькие мальчики демонстрируют выдающиеся способности, окружающие стали подозревать, что он – инкарнация. Еще в совсем юном возрасте его отправили учиться в Доманг Гомпа, монастырь, находящийся в его родном Голоке. Это случилось в начале или середине 1920-х годов.

В том монастыре жил великий лама, известный как Доманг Тулку («тулку» означает «реинкарнация») – так звучал его титул. Этот человек неоднократно перерождался ламой и служил в Доманг Гомпа жизнь за жизнью, с каждой инкарнацией увеличивая свое духовное знание. Имя этого ламы было Дордже Дечен Лингпа. Поскольку он сам принадлежал к лингпам, избранным и редким открывателям сокровищ, то смог распознать этот дар и в мальчике. Он заметил, что Сенге Дордже проявляет и к учебе, и к проказам одинаковый интерес. Лама также узнал, что, несмотря на то, что мальчик прогулял почти все занятия, одноклассники ему завидовали, потому что Сенге Дордже с легкостью повторял наизусть древние писания, лишь вскользь пробежав их глазами. Тогда он начал подозревать, что мальчику предначертано великое будущее.

Когда Сенге Дордже достиг возраста, в котором выпадают молочные зубы, лама решил испытать его. Он взял мальчика и еще полдюжины юных послушников в поход через пустынную равнину за монастырем. Там цепь голых холмов неожиданно упиралась в огромную скалистую гору. Он выстроил их друг за другом и повел по извилистой тропе прямо по отвесному, осыпающемуся склону над крутым обрывом.