В шаге от Рая

— Вам может, чего-нибудь, налить? — спросил, слушая вскольз, их разговор и принимая его за бредятину обколотых или пьяных придурков бармен. Умбриэль посмотрел на бармена красивым взглядом очаровательных женских наполненных теперь непотребной страстной гипнотической любовью глаз и произнес с придыханием — Я не буду, налейте, вот ему моему соседу. Он так долго на этой земле, что забыл, что такое моя к нему любовь. Бармен, ошарашенный видом этих женских потрясающе красивых сексуальных синих глаз, чуть не выронив сам тот бокал из рук, качнул одобрительно головой в ответ и наполнил быстро и виртуозно по профессиональному бокал соседу тридцатилетней красотки. Миленхирим увидев это усмехнулся увиденному, и убрал руку с талии Умбриэля.

— Прости меня, Умбриэль — произнес Миленхирим — Прости, и не помни зла. Я действительно засиделся в изгнании на этой земле. Пора домой к своим. Прости меня, Умбриэль, произнес он еще раз — он тихо произнес своей прелестной и обиженной на него соседке. Она ничего здесь не ответила ему, а только сказала — Он простит тебя, Миленхирим. Он уже простил твоего брата. Он хочет вернуть его из того мира, в котором он поселился. Не подведи его и меня, Миленхирим.

— Умбриэль, снова, повернулся в танцующий зал и заставил взглядом повернуться Миленхирима — Сделай это ради них — он смотрел в сторону танцующих молодых девчонок. Где танцевала с подругами, веселясь в танце Алина, смотря на нее, и туда же посмотрел Миленхирим, заметив его взгляд, на ком-то, в этой толпе. Он тоже заметил Алину и понял, что хочет Умбриэль.

— Ты правильно меня понял, Миленхирим — ответил Ангел Ангелу — Он ждет твоего решения. И этого от тебя буду ждать я — Умбриэль встал от барной стойки и пошел к выходу. Не оглядываясь и, видимо, сохраняя еще обиду, виляя женским упругим задом, и стуча высокими каблуками черных блестящих туфлей, прошел сквозь охрану и исчез за дверями ночного бара.

* * *

Было уже два часа ночи. Он провожал ее домой. Они шли по ночной Москве. В свете ярких ламп реламных витрин магазинов и горящих высоких лампами фонарных столбов. Этот Вадик. Новый знакомый Алины. Они шли к ней домой. Шли по темным улицам их ночного города. Он провожал Алину до самого подъезда дома. Луна светила желтым светом им в спину, и они шли, даже не оборачиваясь и не оглядываясь назад. Этот высокий крепкий парень из соседней, как оказалось школы их такого же одиннадцатого выпускного, как и Алина класса. Они шли, обнявшись и прижавшись, влюблено друг к другу. Алина познакомилась с ним на этой ночной дискотеке в «Хромой лошади». Они подходили друг другу. Он черненький брюнет, а она шатенка и тоже темноволосая, как и он и тоже с голубыми глазами.

— «Кажется, я влюбилась!» — думала Алина — «Опять влюбилась!

Только бы все было нормально!». Она крепко прижалась к своему ночному ухажеру и так шла с ним до самого своего подъезда дома. Они так шли и не видели, что сзади за ними тоже шли. Одинокий ночной силуэт по темным, плохо освещенным в ее районе улицам преследовал неотступно двоих молодых подростков влюбленных. Он этот темный силуэт держался постоянно на отдаленном расстоянии, чтобы не очень привлекать чье-то внимание и чтобы его ни кто не услышал передвижения. Он конечно мог приблизится, но только не сейчас и не здесь. Он тот, кто шел за ними строил свои планы. — «Всему свое время» — так он рассуждал. Он шел за ними и тоже провожал до самого Алининого ее дома. Он видел, как те двое молодых остановились у подъезда и поцеловались. Потом вошли в подъезд. Он быстро подошел к дому и подъезду и стал ждать нужного момента. Он был болен. Сильно уже болен, не то, что раньше, когда ему было еще тридцать, когда были первые признаки этой человеческой смертельной для этого несовершенного тела болезни. Рак. Он доконал его тело, в котором он находился и надо было его уже менять. И сейчас был самый момент. Все сейчас поменялось с приходом Умбриэля. С приходом Ангела любовника, ему вдруг захотелось произвести на него свое впечатление, и нельзя было упустить момента.