В шаге от рубежа

Два утомительных дня Тордж провёл в компании Флейма близ Кеирнхелла. Лорда, как и положено, старались обеспечивать всем необходимым в ожидании разрешения споров Великих Династий. Люди попеременно дежурили на возвышенности, чтобы сообщить об изменении ситуации, если таковая будет иметь место. Подданный Аурона Старская узнал, что то ли Флейм, то ли Бладсворд зачем-то отрядил людей выливать масло на землю и рисовать странные круги и прямоугольники. Они извели на это с полсотни бочек, что было глупо – даже если поджечь фигуры, несколько полос огня затоптали бы первые же ряды пехоты и тем более конницы, даже не понеся особого вреда. Быть может, это совершалось ради некоего акта устрашения? Или ради какого-то обряда?

Поразмыслить не хватало времени, главнокомандующий был вынужден развлекать разговорами Верда, которого слишком уж взволновали маслянистые круги, и думать, как прокормить лишние рты. К счастью, лорд сразу же согласился явиться к регенту на переговоры – хотя бы один предстанет перед Клейсом Форестом, что бы ни произошло. Для защиты добровольца Проницательный сир отрядил две сотни рыцарей из Серого Братства.

Когда, наконец, время настало и Тордж собирался понаблюдать за переговорами с холма, отобрав для этого несколько сотен сопровождающих, чтобы, в случае необходимости, сразу же вмешаться, Верд Флейм увязался за ним.

Поначалу ничто не предвещало беды – мёртвые по-прежнему пугали, рыцарь не понимал, можно ли верить собственным глазам, а удивлённые перешёптывания и разговоры за спиной только ещё более убеждали сира в действительности происходящего. Войска ожидали окончания переписки между врагами – от армии Глейгрима уж более получаса назад отделился гонец, вероятно, чтобы предложить условия перемирия, если верить словам сына Дарона.

– Смотрите, сир, а вот и Зейир! А вы не можете убить его сразу же?

Верд в очередной раз выбил Проницательного сира из душевного равновесия одним простым вопросом.

– Милорд, это ведь ваш дядя!

– К сожалению, да. Так вы можете?

– Мне не велено убивать лордов, милорд Флейм, лишь сопроводить их.

– Да? Очень жаль. Он всё равно не пойдёт к регенту и королю. И явно задумал пакость, раз не побоялся показаться на поле боя, да ещё и за стену не убежал. Может быть, ваши лучники достаточно хорошо стреляют?

– Не на такие расстояния, – остудил пыл взбалмошного наследника Тордж. – Надеюсь, переговоры закончатся миром.

– С Зейиром-то? Разумеется, – хмыкнул Верд и, наконец, замолчал.

А далее началось самое странное – гонцу Глейгрима отрубили голову, и Флейм отправил своего человека отнести послание. Вынести подобного оскорбления и откровенного вызова хозяин Этернитифелла не сумел. Армии начали сближаться, загорелись масляные рисунки, пламя от которых вдруг, не повинуясь никакой логике и здравому смыслу, начало жить своей жизнью. Оно разгоралось, разделялось на части, напоминающие более всего хвосты плетей, и без какого-либо ветра изгибалось так, чтобы добраться до подданных Раяла Глейгрима.

Зейир Флейм кричал и махал руками, народ выкрикивал девиз его рода, и в это время другая сторона кричала про Про́клятого короля и стучала о щиты копьями, мечами и топорами, восславляя своего правителя. Тот, надо отдать должное, и впрямь был разодет подобно своему древнему предку, с венцом на голове и на прекрасном, так же разукрашенном жеребце.

Происходящее более всего походило на сражения, которые описывались в летописях и случались семью или восемью столетиями ранее, ещё до начала Эпохи Королей, во времена Альянсов. Если верить писарям и знатным особам тех лет, что нередко самостоятельно увековечивали свои победы и проигрыши соседей – последнее встречалось не менее редко, – можно было прийти к выводу, что в те времена наследие Первых, дары, пробуждавшиеся во всех представителях Великих родов и даже Ветвей, способствовали тому, что войны были куда опаснее, красочнее и кровопролитнее. Именно в подобных писаниях рассказывали про потомков Про́клятого короля, про мёртвых и их призыв, который Тордж Проницательный имел удовольствие или проклятие наблюдать; про подчинение огненной стихии, что также мог лицезреть рыцарь. А также про оружие, что само по себе чудесным образом сражалось и побеждало врагов, про чудовищ-северян, способных подчинить войско своей воле и наделить людей силой и бесстрашием. Вспомнить всё, что описывалось, не представлялось возможным. Благо, большая часть пока не имела доказательств.

Верд Флейм и сам зачем-то замахал руками, крича слишком непристойные для лорда слова, обрушивая на голову Зейира все возможные проклятия. Огонь вдруг почти потух, будто вздымающихся к небу языков пламени и не существовало.

– Быть может, вы пока не станете вмешиваться? – Флейм не поворачивался к Торджу, но к кому он обратился, рыцарь понял. – Мы можем подождать, пока моему дяде отрубят голову.

– Нет, милорд, этого не произойдёт.