В шаге от вечности (СИ)

Трофеев захватили массу. Одна опись занимала десятки тысяч страниц. Кроме оружия были найдены и разнообразные роботы, тоже десятки тысяч, не считая микроботов и наноботов, которых насчитывались целые цистерны. Большинство из этого было выведено из строя, но многое можно было починить (речь идет, конечно, не о микроскопической мелочи). Теперь все это предстояло изучать экспертам-тыловикам с привлечением инженеров, анализировать и отделять безвредных промышленных и сельскохозяйственных роботов-трудяг от боевых единиц. Не говоря о том, что почти наверняка существовали и боты двойного назначения. Вроде тяжелого охранника, замаскированного под садовника, который выглядел как безобидная газонокосилка.

Среди пленных наемников нашлось и несколько человек, чьи модификации явно нарушали закон о «Божественном копирайте». У них были синтетические мышцы, управляемые нервными импульсами. И наоборот, у одного стрелка были мышцы обычные, а рефлексы, улучшенные благодаря синаптическим усилителям, тоже запрещенным. А внешне по ним нельзя было сказать, что они чуть больше, чем просто люди. Что там внутри у двоих убитых агентов Максим не знал, это тоже был не его уровень допуска. Но вполне возможно, что далеко не одни костюмы давали им такую прыть. Просто он решил от греха подальше ничего не расспрашивать, чтоб ребята вроде лейтенанта Маркеса не заинтересовались им.

«Меньше знаешь – лучше спишь», – говорила мама вслед за бабушкой, а отец всегда поражался. По его немецким представлениям это звучало абсурдно.

Уже выходя из блока технического департамента, среди новых добровольцев Максим увидел девушку, чем-то похожую на Эшли. На секунду Рихтер почувствовал что-то забытое, но прогнал это ко всем кибернетическим чертям.

«Все еще гоняешься за призраками? – вспомнил он. – Призраками коммунизма?»

Надо настроиться на ту волну, где не было ничего кроме решения боевых задач, принятия новых от командования и постановки их подчиненным. Когда ничего не чувствуешь – тебе не больно. Когда живешь одним днем, прошлое тебя не тревожит, а будущего не боишься.

Он вспомнил осуждение в глазах Софии, когда сказал ей, что у него нет детей и не было семьи. Вернее, тогда ему показалось, что это было осуждение. А теперь он склонялся к тому, что это было сочувствие. У нее, допустим, тоже пока не было, а вот ее Сильвио, как говорили, где-то оставил одного или двух ni~nos[2]. Впрочем, возвращаться тот к ним в Венесуэлу не собирался. Наверно сказал, что это ошибки молодости, а теперь его интересует только борьба за свободу и она, Софи.

Но все-таки она была лет на десять моложе, а Макс по ее меркам был уже не так молод. И тут в Третьем мире еще некоторые жили по устаревшим канонам, что детей нужно больше трех, а семья – это главное в жизни, и обзаводиться ей надо пораньше.

Да какого дьявола? Тут гражданская война, а не клуб знакомств и не тусовка по интересам. Конечно, жизнь берет свое даже здесь, но надо думать о деле, а все остальное – это уж как получится. Нельзя давать себе размякнуть.

*****

Если бы они не работали вместе, то и не встретились бы.

Когда-то одним апрельским утром он увидел ее, поднимающуюся с чемоданчиком в кабину на том рейсе Лондон – Нью-Йорк. И от одного ее взгляда растаял как мороженое летним днем. Синяя форма «Люфтганзы» очень шла к ее глазам и светлым волосам. Макс хорошо помнил, какого цвета тогда было небо.

Смотреть в одну сторону на большие низко плывущие облака над океаном – пожалуй, единственное, что они тогда могли делать вместе. Любые контакты в неслужебном ключе на борту были запрещены, и даже за невинные слова минусовались бы служебные баллы.

Даже такое место, как туалет в пилотской части гондолы, просвечивалось камерами от и до, хоть Отдел Качества и заявлял, что следят за сотрудниками исключительно алгоритмы, а не люди.

Пришлось ждать окончания рейса, тайком перемигиваясь. Да иногда, чуть скосив глаза, они заставляли лучи взглядов перекрещиваться в том единственном секторе обзора, где, как они знали, их выражение не могут зафиксировать вездесущие камеры.

В обратный путь стратосферный дирижабль отправился сразу после получасовой стоянки, высадив старых и приняв в гондолу новых пассажиров первого и второго класса. Триста первых и пятьсот вторых. Третьего класса не было – маркетинговый ход.

Но пассажирские палубы с кабиной не сообщались ничем, кроме всегда запертой в полете двери (антитеррористическая мера). Люди, которых обслуживали лишь трое живых стюардов, могли думать, что воздушным судном в кабине управляют роботы.

Великобритании в аэропорту «Хитроу», почти треть которого была отведена для аппаратов легче воздуха, на берег сошла и сама команда из пяти человек. Макс и Эшли скупо попрощались и разъехались на такси в разные стороны. Новый рейс «Титан» проделает уже с другой командой, так как компания «Люфтганза» часто производила ротацию экипажей.