В шкафу скелет и крылья

Таким путем у Дуси появился хоть и пустяковый, но резонный вопрос: куда все-таки исчезло французское пойло? (Вместе с бутылкой.)

Для девушки двадцати трех лет вопрос смешной – конечно же стащили внуки. У Дуси опыт другого рода: в семнадцать лет – совсем недавно! – они с Синицыной спионерили бутылку шампанского с родительского стола и, немного отвлекаясь на запускание петард и конфетти, выхлестали его под елочкой в снегу за милую душу. Заели одной конфеткой на двоих, не развезло только благодаря обильной предварительной закуске и холоду.

Так что плавали, знаем. Оставалось навести конкретику.

Эдик?

А на фига? Вполне половозрелый оболтус, захочет – и так напьется из маминых запасов, вон их сколько.

Валик?

Вероятнее всего. Крутился подозрительно вокруг стола (как раз где дедушка сидел), имел вид плутоватый, а позже чересчур невинный (когда Юлия попросила Землероеву за коньяком наверх смотаться). И посему, портя весь следственный хронометраж, Евдокия воткнула Валику вопрос:

– Зачем коньяк стащил, негодник? О том, что книжку почитать ушел, бабушке и маме втирать будешь. Сегодня все по чесноку.

Окончательно разрушая хронометраж событий, Валик полновесно покаялся в краже коньяка и бутылки мартини с поминального стола.

Мама Тата заламывала руки и стенала:

– Зачем, Валенька, зачем, чего тебе не хватает?!

Пунцово-алый Валик бормотал, что «так случилось, бес попутал»; бутылки он припрятал на пожарной лестнице, откуда их позже Машка с «дозорными» забрала…

Скандал. А говорил – читает книжку. Студент. Одно слово – обормот «дозорный».

Но с Валиком еще цветочки. Чуть позже, когда к кратким туалетным отсутствиям подобрались, Евдокия спалила и второго внука. Причем отметим сразу, лучше б Эдик кражей спиртного пробавлялся.

В какой-то момент Эдичка объявил следователю: «А тут я руки мыть ходил». Следователь записал слова на бумажку, весьма довольный Эдичка сел на диван…

Не тут-то было.

– Эдик, а ты когда в туалет ходишь, воду за собой смываешь? – с самым простодушным видом поинтересовалась Евдокия.

– Конечно, – опешил тот.

– И руки моешь?..

– Мою, мою.

– Тогда ты врешь. Помнишь, мы столкнулись с тобой в коридоре? Я как ра-а-аз в туалет шла…

– Ну, – напрягся нервами и извилинами старший внук.

– В сливном бачке вода не шумела. А полотенце было совершенно сухим – я выясняла, его Люся поменяла, – и аккуратно развешанным.

За Эдичку взялись всерьез. Туалет был так называемым гостевым, в коридоре возле входной двери. Когда Эдик в поминальный вечер попался Дусе на глаза, он как раз проходил мимо этой двери, и вполне могло показаться, что он выходит из удобств. Но – полотенце сухое, вода не льется… Как же так?

Эдик пылал лицом, почти что плакал и ужом крутился, изобретая враки. Родне уже казалось, что его ждет камера по соседству с Юлькой, бритоголовые татуированные сидельцы уже готовятся макнуть наследника в парашу, ужас так исказил лицо бабушки-отоларинголога, что…

Рощины переглянулись. Вздохнули. И слово взял Борис:

– Тут… как бы это, Тата… Деньги у нас немножечко пропали. У Яди тыщи три рублями… И у меня по мелочи. Я взял из сейфа на работе доллары, с прислугой расплатиться. Пропало-то всего… сотня… одна.

Кошмарное выражение лица бабушки смешилось на конфузливую оторопь. Что за нелепица, моргнули веки, – наш Эдик шарил по карманам?! Не говорите чепухи, любезный!!

Татьяна ошарашено молчала. Дедушка полковник раздувал щеки и ноздри. Рощины уверяли, будто финансово почти пострадали.

В какой-то момент Ольге Марковне хотели вызвать неотложку. На Дусю смотрели голодными свирепыми волками. А это, скажем предварительно, еще не все сюрпризы.

После того как откачали бабушку, отпоили маму и попросили Дусю не делать комментариев под руку, а оформлять их позже, на подведении итогов, Землероева тут же не удержалась и сделала крохотную поправку…

В результате которой выяснилось, что ушедший с перекура Рощин не кофе пил, а запирался в комнате разведенной вдовы Татьяны. Причем – с ней вместе. Пока все прочие нахваливали кофе, либо торчали у ног Эдика, забравшегося под телевизор.

Чего Рощин и Тата в спальне делали – следствие проверить не в силах. Борис и Тата уверяли, будто уединились за дверью чисто по-братски, дела перетереть…

Ядвига попросила всех поверить. Мол, Боря позже рассказал ей о беседе с Татой в спальне.

Очнувшаяся баба Оля испепелила взглядом почему-то Ядю и мельком подпалила Дусю.

К слову сказать, чуть позже, оказавшись с Ядвигой наедине, Дуся с максимальным простодушием задала вопрос о происшествии с крюшоном. Ядвига, уверовав в детективно-дедуктивные способности Землероевой, ответила, как было: бывший свидетелем Николая Котова Боря Рощин заигрался в отвязного тамаду и начал флиртовать со свидетельницей со стороны невесты Юли – «сексапильной молоденькой шалавой». Ядвиге это – против шерсти, она подговорила полковника Котова «изобразить» в ответ, пусть поревнует.

Взревновала, правда, отоларинголог. Как и предположила прежде Дуся, Ольга Марковна особа с богатейшей фантазией, что вкупе с отсутствием чувства юмора обернулось бадьей крюшона на чинные наряды «шутников».