В Школе Магии Зарежья

Я, выдохнув, потянула за толстое кольцо, дверь медленно открылась. За ней скрывались выщербленные ступени, ведущие в узкий каменный коридор с еле чадящим вдалеке факелом. Внутри завывал воздух, гоняемый по туннелям, а на нас пахнуло затхлым запахом подвала, к которому, как мне показалось, доподлинно примешивался трупный душок. Мы с Тамаркой практически вросли друг в друга боками и, меленько переступая, двинулись вперед, сопя от страха. Дверь за нашими спинами выбрала подходящий момент и со зловещим скрипом закрылась. Мы сглотнули. Пошли несмело по темному коридору, в котором изредка появлялись темные провалы, ведущие то ли в комнаты, то ли в ответвления коридора. Я со страшным усилием вгляделась в один такой проем, и мне с готовностью примерещился скелет, прикованный кандалами к стене. Я с круглыми глазами повернула голову строго вперед и больше никуда не заглядывала.

Вдалеке раздался какой-то короткий ор, до нас с подружкой допрыгало лишь усиленное до баса эхо:

— И!...И!...И!...

Я бы предположила, что там, вдали, кто-то чихнул, но в таком месте как-то не выходило думать по-простому. Все казалось, что на каждом шагу здесь уловки неведомого врага, который только и ждет, чтобы жертва расслабилась и умерила внимание. Лучше готовиться к худшему. Тем более с Тамаркиной историей на аперитив. Мы дружно присели от страха и на дрожащих ногах еще медленнее пошли вперед, потому что я пыталась вперед себя толкать Тамарку, а она — меня. В каком-то из провалов я краем глаза заметила два зеленоватых круглых отблеска, больше похожих на чьи-то органы зрения и, не в силах уже сдержаться, тихонечко, уходя в ультразвук, завыла:

— Аы-ы-ы...

Сзади зашуршало, мы с Тамаркой застыли, чувствуя, как шевелятся синие волосы на затылке, и окостенело развернулись. Из прохода вышло нечто косматое, больше напоминающее заросшего старичка высотой локтя в два.

— Труль Шлисович? — неуверенно предположила Тамарка сиплым с боязни голосом.

— Что, ослепла, сердешная? — хмуро поинтересовался у нее дед и прошлепал волосатыми ступнями в противоположный проход, таща за собой холщовый мешок, который и издавал зловещий шорох: — Ходють тут всякие, ходють, а у меня потом вещи пропадають. И чего ходють? — разговаривал сам с собой незнакомец и пожимал плечами, — Нешто жить надоело?

Мы с Тамаркой постояли, и я сдавленным шепотом предположила:

— Может, это его сын?

После таких его слов я просто не знаю, каким чудовищным усилием мы заставили себя идти дальше. Лично я утешалась тем, что если что, наша смерть будет на совести директора. И воображение рисовало его, безутешно рыдающего у гроба и сморкающегося в платочек, и меня, лежащую с назидательно поднятым вверх пальцем и с лентой на груди, на которой написано «То-то же!».

Наконец мы дошли до чадящего факела. Напротив него был проем, ведущий в заставленное стеллажами помещение. На стеллажах были какие-то бумаги, коробки и куча всякого разного хлама. Мы с Томой неуверенно зашли внутрь.

— Труль Шлисович! — негромко позвала я.

Никто не откликнулся, мы пошли меж стоящими плотными рядами стеллажами, надеясь найти хоть кого-нибудь. Внезапно сзади раздался голос:

— Чего надо?

Мы с Томкой от неожиданности подпрыгнули на добрый аршин. За спиной стоял ископаемый, простите, искомый Труль Шлисович.

— У...у...ученицы мы, — заикаясь, выдавила Тамарка, пытаясь укрыться за мной.

— На отработку пришли, — добавила я, стоя столбом.

— Ага-а, — проскрипел завхоз, смерил нас долгим жутким взглядом прищуренного глаза, будто примеривался, с какой части тела нас лучше съесть, потом развернулся и пошел, скрипнув у самого выхода: — Ну пошли, ученицы.

Мы, не чуя под собой ног, пошли, боязливо переглядываясь. Тамарка делала мне непонятные знаки руками, при этом косясь на спину Труля Шлисовича, и, стоило тому закряхтеть или почесаться, замирала как ни в чем не бывало и только по ее округленным глазам можно было сказать, что что-то тут нечисто. Завхоз, взявший с собой факел, продолжительно вел нас вглубь подвала, петляя коридорами и усугубляя Тамаркины нехорошие подозрения и, соответственно, жестикуляцию (да и у меня самой не выходила из головы истерия про тайные захоронения), пока не дошел до ничем не примечательного проема. Внутри оказался хозяйственный склад. Труль Шлисович сунул нам в руки по щетке и дал мешочек с чистящим средством.

— Вычистите пол при входе на первый этаж, — и сам с собой забурчал: — А то все опять изгваздали, ироды, так бы и передушил всех, — и мечтательно задумался.