— Хотя нет, знаете, я передумала, — вспомнила я на полдороге к танцполу и попробовала удрать. В отличие от Ладмира Акимарх такой непостижимой перемены настроения и прыти от меня не ожидал, поэтому вывернуться из его рук мне удалось, но дальше принц довольно быстро выловил меня за руку и перенаправил обратно в середину залы. Успей я добежать до колонны — шиш бы он меня от нее оторвал, но на нас смотрели люди, и устраивать сцены препирательства и демонстративного усаживания на пол было неудобно. Я якобы случайно наступила принцу на ногу и прошипела: — Я не умею танцевать!
— Это не так сложно, как кажется, — принц скорбно поглядел на отдавленную конечность. — Я поведу, а вам нужно лишь подстроиться под мои движения.
Звучала музыка, мы кружили по залу. У меня получалось неплохо, но для собственного эгоистичного развлечения я на каждом четвертом повороте по площадке мстительно оттрамбовывала принцу ноги и жутко радовалась, когда он при этом кривил рот, однако молча делал вид, что ничего не произошло. Принц в тщетной попытке отвлечь меня от моей забавы поведал о курьезе, произошедшем сегодня, когда один из гостей нарядился друидом и, увидев еще двоих посетителей, выбравших подобный наряд, закатил скандал насчет того, что это он первым придумал облачиться подобным образом и заявлял об этом во всеуслышание, поэтому требует, чтобы они как честные люди переоделись и не мешали ему блистать. И в итоге оказалось, что придирался он к настоящим друидам, посетившим бал-маскарад, но не пожелавшим облачаться в костюмы...
Часть 4. Кто, если не мы?
—
—
Ладмир мягко прокрался по занесенной снегом территории сада, застыл за спиной у человека, склонившегося над землей, словно журавец с бадьей над колодцем. И отпустил артефакт поисковика, крупный блекло-фиолетовый камень скользнул на цепочке под рубаху, холодя кожу. За ненадобностью. Он нашел того, кого искал. Унаследованное от вампиров зрение позволяло ночью видеть как днем, дыхание было редким, как и всегда в измененном состоянии. Воздух изредка косматился, выпирал, превращаясь от дыхания в пар, похожий на взъерошенных песёнков, но холода Ладмир практически не ощущал, хоть и был одет лишь в черный костюм и рубашку. Каждая частичка его тела была сродни живому железу.
Крупный плотный мужчина в тулупе из дубленой овчины, потертых равдуговых шароварах и мощных сапогах суетился над странным пятиугольником, размашисто нанесенным чем-то зеленым прямо на снег. На склоненной голове можно было разглядеть отросшие черные кудрявые волосы, крупные черты лица, напряженно сжатые губы и удлиненную бородку, черными спутанными кольцами подпрыгивающую на вороте одежды, когда незнакомец бормотал что-то себе под нос.
— Мазвий, — негромко позвал он его. В голосе чувствовалась горечь. Мужчина порывисто поднял голову.
— Ладмир, старый чертяка, — раздвинулись в улыбке его губы. Но черные глаза оставались настороженными и холодными как просыпанная сажа, вмерзшая в лед, ни одна морщинка возле век не проявила себя радушным лучиком. — Что-то ты совсем не рад меня видеть!
— Я полагал, ты мертв. Что ты здесь делаешь?
— А ты? — переспросил Мазвий.
— Я знаю, ты что-то задумал и подозреваю, что это как-то связано с Императором. Зачем тебе понадобился кридой?
Мазвий громогласно расхохотался, не ослабляя внимания и держа собеседника цепким взглядом.
— Умненький мальчик! А ты совсем не изменился — всегда любил лезть не в свое дело.
— Что это? — Ладмир кивнул на широкий пятиугольник.
— Неужто не догадываешься? — удивился Мазвий и сделал пару пассов волшебной палочкой. Зеленые линии замерцали мертвенным светом. — Это воронка пространственного телепорта.
— Но на территории дворца внутри охранного контура телепорты не действуют, — напряженно отозвался Ладмир, чувствуя, что правда, которую он сейчас услышит, ему не понравится.