В шкуре главного злодея

– Грёбаная горечь, – вздохнул я, ощутив нечто знакомое.

Закурил, неспешно шагая по коридору тоннеля. Так же вальяжно поднялся по ступеням. Неторопливо, с некоторой ленью, сдвинул крышку фальшивого саркофага, оказавшись в хорошо освещённом соборе – вернее, строении похожем на собор, но являющимся той самой усыпальницей. Откуда-то с улицы доносились крики и лязг металла об металл. В самой же усыпальнице было тихо, пока, конечно же, злодей клишировано не спрыгнул с потолка.

– Кто ты, воин? – злодеем оказалась злодейка, высокородная эльфийка с белоснежными волосами, которая так же неспешно обошла меня. – Или ты один из нас?.. От тебя так и разит кровью…

Броня из живой древесины, кровь на бледных губах, острые когти, красные глаза – вроде эльф, а вроде уже и вампир. Просто в голове не укладывается, как эта живая древесина приняла это мёртвое тело…

– Не эльф, и хвала Единому, – усмехнулся я.

– А-а-а, – скучающе протянула вампирша-эльфийша, – так ты и есть тот самый великий и ужасный Эльфорез?

– Я вроде больше демонов убил, – озадаченно почесал затылок.

– Стать одним из нас не хочешь? – поинтересовалась эльфийка.

– С радостью, да не от твоих клыков, – докурил, бросив окурок под ноги этой, как её…

– Жаль, – вздохнула она. – И чего, бить будешь?

– А ты против? – зевнул я.

– Да нет, я люблю пожёстче, – криво улыбнулась длинноухая, – вот только вдвоём будет не так весело!

Стоило этой кровососке взмахнуть руками, как пол под нами задрожал, а расположившиеся рядом саркофаги затряслись, покрываясь трещинами.

– Ну, чего же ты ждёшь? – улыбаясь, говорила она.

– Представления, вампир, – зевнул я.

Между некромантом и вампиром есть одно очень маленькое, но критически важное отличие: первый колдунства свои претворяет в жизнь при помощи маны, второй – за счёт крови.

– Ах, хитёр, – опустила она руки.

– Тогда я вхожу? – я приготовился к бою, выставив меч остриём вперёд.

– Но-но, – замахала она пальчиком, когда из её тени возник дух какого-то чертовски похожего на Эдвина мужчины. – Сначала поговори с папочкой его величества!

Вампирша засмеялась, когда дух набросился на меня. Из интереса я попробовал сразить его мечом – тщетно, сталь, даже чёрная, эту эфемерную сучность не берёт. Зато меня отлично задел гад, чуть не отрубив мне руку.

– Да, тяжело жить атеистом, – усмехнулся я, чувствуя, как рана срастается.

– Эльфорез, Эльфорез, – вампирша чёрной дымкой перемещалась по усыпальнице, – у тебя есть выбор: либо стань моим рабом, либо умри.

Я рассмеялся:

– Хах, не, – уворачиваясь от ударов духа, лишь изредка подставляя конечности, говорил я, – жить тяжелее клишированному злодею.

И ринулся на дымку, которая закономерно растворилась в воздухе, вмиг оказавшись в другом конце усыпальницы. Бить бесполезно, я понял. Тогда остаётся одно:

– Эй, длинноухая, тебе ведь нужны эти тушки? – ломая своей рельсой один из саркофагов, произнёс я.

Кости, артефакты древности, всё истлевшее под гнётом времени – такую рухлядь даже мастер-некромант не поднимет, куда уж тут лезть зазнавшейся эльфийке с парой вампирских приёмчиков.

– Что пасть свою заткнула? – с улыбкой крошил я один саркофаг за другим. – Эй, Эдвин Старший, что застыл?

Смеялся я над порабощённым духом, будто на мгновение вернувшим некое подобие разума. Вампирша тем временем решила сблизиться, набросившись на меня с когтями, от гневного удара которых я смог защититься, бросив в тварь ошмёток каменной крышки разбитого ранее саркофага.

– Так и скажи, что нужна чья-то кровь, – ехидничал я. – Твоя-то что, уже прокисла?

– Заткнись, грязный человек! – шипела тварь, пытаясь ранить меня.

Я отводил её когти клинком, держал дистанцию, старался вывести её из себя, чтобы…

– Попался! – радостно затрепетала она, вонзив свои когти мне в рёбра.

– Ты ведь знаешь, каков мой дар? – откашливаясь кровью, спросил я.

– Что…

Она широко раскрыла глаза, когда я мёртвой хваткой вцепился в её шею. Вампиры не нуждаются в дыхании, однако…

– Неполноценные твари, – произнёс я ей на ухо, после чего вгрызся в тонкую шею.

Хруст и что-то сладкое влилось мне в рот. Нет, действительно сладкое. Неужто её кровь особая? Или дело…

– Пусти! Пусти! – кряхтела и стонала эльфийка, когда я прижал её к стене. – Прошу, остановись!

Слишком сладко. Раны в области рёбер, как ни бывало. Странный прилив сил и…

– Достаточно, – отирая губы от крови, прошептал я.

Эльфийка с полными страха глазами смотрела на меня, вжимаясь в стену. Страх её стал сильнее, когда я замахнулся мечом.

– Прошу! Что угодно! Что угодно! – я и не знал, что эти твари способны плакать. – Я готова на всё! Только не убивай! Молю!

– Чх, что за банальщина, – цыкнул я, располовинив голову длинноухой дряни.

Кстати об ушах, специально для Феназепама отрезал их. Вампирше они без надобности, а другу будет приятно, я думаю… Феназепам ведь мне друг?..

– Ещё жива? – удивился я, когда тело эльфийки задёргалось. – Тише-тише, – отрубая одну конечность за другой, нашептывал я. – Вот так, – выдохнул, когда это кровососущее недоразумение упокоилось, – спи спокойно, – и придавил останки каменной плитой.