В шкуре льва

Начальник строительства Харрис никогда не беседует с Николасом Темелковым, но часто наблюдает за тем, как тот поднимает глаза и направляется к кромке виадука, выслушивая указания инженера Тейлора. Николас кажется рассеянным, но Харрис знает, что он слушает внимательно. Николас никогда не смотрит в глаза, словно должен выслушивать распоряжения, довольствуясь одними словами.

Его глаза огибают предметы. Строительные леса, ограждения, канатные зажимы. Он ест сандвичи и в это время наблюдает за рабочим, который прикрепляет шкив к перилам, или рассматривает дорогую кожу на ботинках архитектора. Он пьет воду из зеленой бутылки с пробкой, а его взгляд направлен куда-то в сторону. Он никогда не замечает, что другие часто смотрят на него. Не осознает, что его действия экстремальны. Не видит себя со стороны. Поэтому он кажется Харрису и другим людям мальчишкой, помешавшимся, к примеру, на игрушечных машинках, — этот период развития они уже давно прошли.

Николас идет по парапету, глядя в сторону, на веревочные петли, и вдруг без всякой подготовки шагает в открытый воздух. Теперь Харрису не на что смотреть, разве только на быстро скользящую веревку. Николас останавливается двадцатью футами ниже, с глухим стуком у сердца, в точке крепления страховки. Иногда рабочие на площадке слышат, как он медленно, по слогам поет песни, повторяя то одну, то другую фразу, словно придирчиво рассматривает их, как разложенный на полу инструмент, проверяя на прочность, выбирая то, что ему приглянулось, а затем меняя на другое. Из-за того что Николас не только ни на кого не смотрит, но и почти не слушает того, что говорят вокруг, он полагает, что и его никто не слышит.

Говорить на новом языке Николасу гораздо труднее, чем передвигаться в пространстве. Ему нравится новый язык, его ужасные барьеры. «Does she love те? — Absolutely! Do I love her? — Positively!»— поет Николас сорокафутовой трубе, которую сопровождает к передвижному крану. Онзнает Харриса. Он знаетХарриса по времени, за которое тот проходит шестьдесят четыре фута семь дюймов от одной стороны моста до другой, а также по дорогому твидовому пальто, стоящему больше недельной зарплаты пяти рабочих.

Событием, высветившим путь к эмиграции в Северную Америку, стало появление звукового кино. Немые фильмы не несли в себе ничего, кроме развлечения: торт, угодивший в лицо, щеголь, которого выволок из магазина медведь, — все эти эпизоды управлялись судьбой и выбором момента, а не языком и аргументами. Бродяге никогда не изменить своего мнения о полицейском. Дубинка поднимается, бродяга, пытаясь скрыться, влезает в окно на углу и нарушает процедуру омовения толстой дамы. Эти комедии сродни кошмарным снам. Публика исторгает испуганный смех, когда Чаплин с повязкой на глазах проносится на роликах по краю балкона. Никто не пытается его остановить. Он не может ни говорить, ни слушать. Северная Америка еще не обрела язык, единственной валютой служат жесты, работа или родословная.

Но Николаса привела сюда чарующая сила языка. Он очутился в Канаде в 1914 году, без паспорта, проделав долгий путь в молчании. Вися на тросах под мостом, он описывает это приключение самому себе, его описание похоже на волшебные сказки о Верхней Америке, рассказанные теми, кто вернулся в македонские деревни, — подобно козлам, ведущим стадо овец, эти люди вели легковерных на запад.

Даниел Стоянов соблазнил их всех. Северная Америка полна богатства и опасностей. Ты уезжаешь туда на время и возвращаешься богачом — на компенсацию за потерю руки на скотобойне Даниел купил ферму. Он потешался над случившимся! Бил кулаком оставшейся руки по столу и давился от смеха, называя их всех придурками, баранами! Как будто его рука была яловой коровой, которую он всучил канадцам.

Простота сделки потрясла Николаса. Он видел, как Стоянов стоит на бойне, по щиколотку в коровьей крови, ревя не хуже этих самых коров, — он потерял руку, он выбит из равновесия. Стоянов вернулся в родную деревню Ошчиму с пустым рукавом, висевшим как шарф, и деньгами на землю. Он приглядел себе жену с двумя руками и остепенился.

За десять лет Даниел Стоянов надоел своими россказнями всем в деревне, сам же он не мог дождаться момента, когда дети вырастут и поумнеют, чтобы поразить их своими рассказами о Верхней Америке. Даниел уже успел им сообщить, что на самом деле он потерял сразу обе руки, а не одну, но он снимал комнату вместе с портным, который тогда остался без работы и, к счастью, оказался в тот день на скотобойне. Портной Дедора вытащил кишки из пробегавшей мимо кошки, пришил на место правую руку Даниела и собирался пришить вторую, но в это время бездомная собака, одна из тех, что вечно караулят у дверей, схватила ее и умчалась прочь. Когда ты рубишь и нарезаешь туши, они всегда тут как тут, когда ты, закончив работу, идешь в набухших кровью ботинках и комбинезоне, они бегут за тобой, жуют твои обшлага и слизывают кровь.