В Шторме

- Ты был слишком своенравным и диким, слишком сильным для того, чтобы управлять тобой. Да и как они могли контролировать то, что не могли понять? Они никогда бы не смогли понять тебя… и ты хорошо знал это, хотя и не мог объяснить. Ты не знал, почему слышишь вой, похожий на завывания волка в ночи. Зовущий тебя вернуться к своей стае. Ты ощущаешь эту примитивную тягу каждым фибром своего существа. Этот инстинкт пропитывает каждую клетку твоего тела. Именно поэтому Тьма отвечает на твое малейшее требование. Именно поэтому ты здесь. Я говорил тебе - если бы ты был просто еще одним джедаем, я давно бы убил тебя, но Тьма признает своё. Я понимаю тебя так, как никто и никогда не сможет понять.

Мальчик закрыл глаза, закрываясь от слов, разъедающих душу непоправимыми сомнениями. Но он впервые не опроверг и не отказался от них.

- Загляни внутрь себя и увидишь правду - почувствуешь ее. Ты родился для Темной Стороны. Ты был создан ею. Судьба требует тебя - и ты разрываешь себя на части, пытаясь отрицать это. Ты так отчаянно цепляешься за Свет, но живешь ложью, и это разрушает все и всех вокруг тебя.

- Лжец … - прошептал Люк, больше в глухой надежде, чем в обвинении.

- Тогда где они сейчас, друг мой? Все те, кто стремился использовать тебя? Их нет здесь. Когда они увидели, что упустили свой шанс, они отвернулись от тебя и обвинили в том, что ты никогда не делал. И если ты не испытываешь к ним ненависти за это, тогда ты преднамеренно слеп. Если ты не хочешь возмездия, тогда ты лжешь - и мне, и себе самому.

Терзаемый возражениями и сомнениями, ни на йоту не смягчая выражения своего лица, джедай отвел взгляд.

- Чего ты хочешь – на самом деле - в этот момент? - надавил ситх.

Мальчишка вновь взглянул на него. Измученные глаза сверкнули пламенем, не имеющим ничего общего с мерцающим светом камина; это был его собственный огонь, дикий, безумный и жестокий - и он накормил душу Палпатина.

- Что ты чувствуешь сейчас, джедай? Что ты чувствуешь действительно в своем сердце? Скажи мне, что ты прощаешь их, что оправдываешь. Скажи мне, что их предательство не сжигает тебя. Скажи мне свою ложь… хотя мы оба знаем правду.

Люк оставался тихим, погруженным в себя, пытаясь не слушать. Логика и эмоции боролись друг с другом под обвиняющей тирадой Палпатина, питаемые страхом – настоящим страхом. Поскольку, если Палпатин был прав… даже если он просто понукал им… но что, если он все же был прав? Его предали? Использовали? …И судьба поместила его сюда – именно в то место, где он и должен находиться?

В первые минуты после того, как Лея спасла его у Беспина, он наивно полагал, что произошедшее там было самым ужасным событием в его жизни - что ничего уже не могло стать хуже. И теперь… теперь судьба вмешалась, чтобы доказать, как сильно он ошибался. Она забрала у него все - друзей, убеждения, самопонимание, свободу - все было жестко отнято у него, и он оказался один. По-настоящему один.

Ему оставили отца - чтобы разъяснить, кем он фактически был.

И оставили Палпатина. Его голос. Всегда жестокий, черствый и непреклонный.

Он всматривался в эти злобные желтые глаза, и слова подвели его.

Все, что он мог сделать в этот момент, - это встать и, шатаясь, выйти из комнаты, осознавая – ощущая – удовлетворенную, самодовольную ухмылку ситха в спину.

.

.

.

Мара вздрогнула от того, как вскочил Скайуокер, отбрасывая книгу, в которую пялился все утро, ни разу не перевернув страницы. Быстрые, яркие и несопоставимые эмоции пробежали через его лицо, начиная с мрачного опасения и заканчивая чем-то похожим на возмущение и негодование, глаза сузились, челюсти сжались. На что он так реагировал, Мара не имела понятия…

Комлинк на ее ремне подал сигнал - что снова практически заставило ее подпрыгнуть, и пока она возилась, чтобы ответить, Скайуокер не сводил взгляд с дверей.

- Джейд, - произнесла она.

- К вам направляется лорд Вейдер, - приглушенный голос в наушнике ответил на все ее вопросы, кроме одного: почему он так реагировал. Почему он ненавидел Вейдера настолько сильнее, чем Палпатина.

- Принято, - она отключила связь, по-прежнему глядя на Скайуокера. Послышался глухой лязг отодвигающихся замков, сигнализирующий о прибытии Вейдера во внешнюю комнату.

Лорд Вейдер был единственным человеком, наравне с учителем, имеющим свободный доступ к Скайуокеру, хотя у Мары были строгие инструкции немедленно сообщать о его визитах Палпатину. При этом в ее обязанности входила срочная проверка ведения всех записей наблюдения - что, впрочем, делалось всегда и так, каждый час, каждый день.

Через несколько секунд тяжелые, прочные двери раздвинулись, и Мара услышала шипящий звук регулируемого дыхания Вейдера.

- Лорд Вейдер, - она слегка склонила голову, не опуская глаз.

- Коммандер, - он не соизволил даже взглянуть на нее, ступая в сторону в ожидании, что она уйдет.

Мара шагнула к выходу.

- Нет, Рыжая, останься, - быстро произнес Люк, пристально глядя на Вейдера.

Мара нерешительно остановилась, вынуждая Вейдера повернуться к ней.

- Она уходит, - подчеркнуто пробасил он, понукая Мару возобновить движение.