В сибирь за мамонтом. Очерки из путешествия в Северо-Восточную Сибирь

Рис. 4. Местоположение березовского мамонта (×).

Почти одновременно Академия наук была извещена о том, что вблизи нижнего течения Алазеи, на берегу маленькой речки, километрах в ста от берега Ледовитого океана, замечен был труп мамонта. И в этом случае труп своим появлением обязан был обвалу у берега. Но надежды Академии наук были жестоко обмануты и на этот раз. Удалось выкопать и послать в Петербург лишь две не вполне сохранившиеся ноги и множество шерсти и щетины.

Прошло несколько десятков лет после последних неудачных попыток по раскопке мамонтов. Но второй год двадцатого столетия принес, наконец, радостную весть из арктической Сибири. Известие это тотчас же возбудило живейший интерес ученых палеонтологов.

Рис. 4. Обвал у места находки.

У речки Березовки, правого притока впадающей в Северный Ледовитый океан реки Колымы, километрах в 320 на северо-восток от Средне-Колымска был найден местными жителями еще один труп мамонта. Местные жители, побывавшие на месте находки, сообщали, что труп этот очень хорошо сохранился.

Академия наук решила снарядить экспедицию для обследования и раскопок этой новой находки. Руководителем экспедиции был избран уже раньше путешествовавший по Сибири энтомолог Д. Ф. Герц. В качестве помощников ему были даны Д. Н. Севастьянов и Е. В. Пфиценмайер, очерки из путешествия которого мы печатаем ниже[3].

Экспедиция покинула Петербург и с сибирским экспрессом отправилась через Москву в Иркутск.

V. К БАЙКАЛУ

Рано утром поезд миновал скромный каменный столб с надписью „Азия” и „Европа”. Урал остался позади. Мы миновали его густые горные леса, украшенные весенней зеленью буков и дубов, его быстро мчавшиеся горные ручьи и глубокие живописные ущелья. Поезд идет по однообразным западносибирским травяным степям.

Далеко, насколько хватает глаз, простирается бесконечная покрытая травой равнина. Ее безнадежное однообразие прерывается лишь болотами, покрытыми жесткой травой и камышами. На много верст тянутся эти болота вдоль полотна железной дороги. Лишь местами глаз отдыхает на рощицах хилых низкорослых березок. Вдали, на востоке, подымается в туманной синеве, на фоне желтоватого неба, горная цепь.

На следующую ночь мы проехали Новониколаевск[4]. Город этот вырос с американской быстротой в течение какого-нибудь полутора десятка лет, и в Сибири его нередко называют „Сибирским Чикаго". Уже тогда, в 1901 году, он насчитывал шестьдесят тысяч жителей. Большой железнодорожный мост перекинут здесь через Обь.

Когда началась постройка Сибирской железной дороги, на месте Новониколаевска был маленький поселок в несколько домов. Когда постройка ушла далее к Томску, в этом поселке обосновались многие из рабочих-строителей, не хотевшие идти далее с партией, а поселившиеся здесь со своими семьями. Поселок рос. Его удобное местоположение, на пересечении многоводной Оби с магистралью Сибирской дороги, обусловило быстрый рост, и вскоре поселок „Обь” превратился в город „Новониколаевск”, важнейший торговый пункт хлебами, идущими сюда из Алтая и здесь перегружаемыми на железную дорогу.

Утром поезд застрял на маленькой станции Тайчино, расположенной уже в области тайги. Начальник станции и проводник объяснили, что впереди, на расстоянии полкилометра от станции, сгорел во время лесного „пала” небольшой деревянный мост, но, как утешали они пассажиров, повреждение будет быстро исправлено и через „несколько" часов мы сможем отправиться в дальнейший путь.

Все это звучало весьма обнадеживающе. Но, пройдя к мосту, мы увидели, что над ним работают уже в течение трех дней. Работа шла „без излишней торопливости”. Все это заставило нас усомниться в скором исправлении моста.

Лесной пожар оставил повсюду свои следы. Вокруг торчали черные обуглившиеся пни. Даль, насколько хватал глаз, была окутана дымным туманом. Было ясно, что вдали лес все еще продолжал гореть. Тусклое солнце казалось кроваво-красным шаром.

Во время этой невольной остановки мы познакомились с англичанином, рассказавшим нам, что он едет на Лену, к Верхоянским горам. Там собирается он, первый из англичан, поохотиться на лесных баранов. Из разговора с нами ему стало известно, что и мы отправляемся в те же края, только значительно северо-восточнее, к Колыме. Ему захотелось принять участие в нашей работе. Его „лордство”, казалось, мало замечало, что это желание не встретило с нашей стороны малейшего сочувствия.

Этот оригинальный попутчик очень забавлял пассажиров. Особенно веселил он детей. На каждой станции, перед отправлением поезда, он заставлял свою великолепную собаку калли[5] прыгать в вагон через открытое окно. Собака по команде совершала это упражнение, перепрыгивая через нагнувшегося лорда. После этого она гордо усаживалась на свое место.

В Тайчине поезд простоял всю ночь и тронулся с места лишь к полудню следующего дня. Время от времени он проносился мимо горевших лесов. В дыму солнце казалось ярко-оранжевым шаром.