В сказке можно оказаться

"Нет, к таким сказкам я не привык. В детстве такие сказки мне не рассказывали", - подумал я, сдерживая наступающую на сердце тошноту.

Из лужицы сквозь красноватую муть воды вверх и как будто не на меня смотрело... Лицо, не лицо - что-то страшное, бледное, круглое, словно блин, и с красными немигающими глазами.

"Зима... Ртуть... Иней в холодном погребе, - всплывали из темных углов памяти непрошеные слова, - здесь не сожгут, костров здесь не бывает. Здесь утягивают на дно и замораживают живьем".

- Что... это? - спросил я трудно и тихо, и голос мой был чужой, потому что Маришка взяла мою руку в свою и стала гладить теплой ладошкой мою холодную и неживую.

- Не знаю, я не знаю. В школе нам не говорили. Мальчишки во дворе рассказывают, что это Болотный Хозяин. Но ты не бойся, он из лужи не вылезает, ждет, когда кто-нибудь не заметит и провалится к нему сам.

- И такой в каждой луже?

- Это не лужа, это его дом. Лужи бывают после дождя, они высыхают, и мальчишки пускают в них ореховую скорлупу. А эта не высыхает никогда, потому что Он в ней живет.

- Вообще-то я слышала, - говорила Маришка, когда мы отошли от лужи достаточно далеко, - что наш город построили на болоте. Это было очень давно, меня тогда и на свете не было. И мамы не было... Был один старичок, он и сейчас живет в нашем дворе. От него мальчишки и знают. И про Болотного Хозяина от него.

Стал накрапывать дождь. Шел он нехотя, мелко, не набирая силу. С дождем сделалось холоднее.

Я посмотрел на легкое платье Маришки и стал стягивать с себя старую походную куртку. С ней я не расставался во всех своих путешествиях.

- Надень, - сказал я, - надевай, надевай, простудишься.

- Не простужусь, спасибо. Дождь сейчас перестанет, видишь, там небо голое.

По ее виду и голосу я понял, что куртку она не возьмет. Я посмотрел на небо. И правда, серая муть уходила за ребра крыш, и на улице посветлело. Дождь перестал.

- А ты откуда такой?

- Какой, Маришка?

Вопрос прозвучал неожиданно. Отвечать на него не хотелось.

- Ну, неумелый, нескладный... Ничего не знаешь. Чуть к Болотному Хозяину не попал...

- Таким, наверное, родился. А вообще это очень долго рассказывать. И... трудно.

- Если трудно, не рассказывай. Нам налево.

- А что там?

- Ничего, просто другая улица, А прямо никто не ходит.

Я уже перестал удивляться, но спросил, показывая вперед:

- Там что, что-нибудь вроде этого... Глаза? или Хозяина?

- Нет, - ответила Маришка спокойно, - там Трещина.

- Ага, - сказал я и больше спрашивать не стал.

"Трещина так трещина. Нельзя так нельзя". Спрашивать об очередных ужасах не хотелось. Сердце болело, и очень хотелось домой.

Я посмотрел на часы. До Нулевого Часа оставался час с небольшим.

"Так долго", - подумал я и вздохнул.

Об экспресс-возврате я и думать забыл. Просто не мог подумать, когда рядом со мной Маришка.

- А? - спросила девочка, поворачивая ко мне лицо. - Что ты сказал?

- Ничего. Я хотел спросить, вот ты говоришь, школа. А что, в вашем классе много ребят?

Маришка задумалась. Она наморщила лоб и стала считать, выбрасывая из кулачка пальцы.

- Четыре, три, два, один... В первом классе - четыре, у нас во втором - трое...

Удивившись, я оборвал ее непонятный счет.

- Так мало ребят? Маришка, сколько же всего у вас в школе классов?

- Один. То есть, классов, их пять, но помещение одно. У каждого класса - своя скамейка. Первый - самая длинная скамейка, на четверых ребят. Три девочки и мальчик. У нас - трое. Я к еще две девочки.

- Маришка, - я не дослушал, - а почему?

- Что почему?

- Почему так мало ребят?

- Почему-почему, я говорю, такой город. Трудно жить. А что, у вас по-другому?

- Где... у нас? - кажется, я покраснел.

- Ну... у вас. Ведь ты же сказал, что приехал из другого места.

Смущенный, я пожал плечами и отвечать не стал.

Что я мог ответить этой маленькой незнакомой девочке? Что есть и другие места; где все не так и жизнь идет по-другому? Где не сидят, притаившись в лужах, жадные до живого мертвецы? Где из окон домов не летят в твою голову гири? Ну, скажу, а что дальше? Рана на маленьком сердце? Мечта о несбыточном? А почему о несбыточном? А ты здесь на что?

За разговором и мыслями про себя мы свернули на боковую улицу.

Она шла под уклон, была бугриста и косовата. Ноги все время норовили запутаться в лабиринтах, сложенных из выпирающих невпопад булыжников. Идти было непривычно трудно, а тротуар под стенами тянулся такой узкой до невозможности полосой, что волей-неволей приходилось мучиться, идя по камням.

Метрах в ста впереди виднелось что-то черное и большое. Я пригляделся: опять памятник. Уж очень сильно кого-то одолевала тоска по вечности. Кого? Мертвецов из луж? Или в городе есть и другие хозяева?

- Маришка, а эти памятники, там, на площади, теперь этот - впереди, давно их поставили?

- Их поставили, когда строили город. Очень давно. У нас их много, не только эти. На каждой площади, в скверах, просто на улице, во дворах.

- Даже во дворах? А ты знаешь, кто такой, например, Дантес? Или вон там, впереди?