В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу

Становится совсем светло, и дорога не поднимается больше, мы снова едем под гору. Мы проезжаем всё более и более обширные площади возделанной земли; вид здесь шире; женщины носят воду из Арагвы в кувшинах на плечах. Мне снова кажется, будто это воскресное утро, от всего веет праздником, от всего ландшафта и от женщин, которые приподнимают моё настроение. Я где-то читал, будто кавказские женщины маленького роста и невзрачны на вид. Очень может быть, что в общем это справедливо, но эти женщины во всяком случае высокие и стройные, и походка у них необыкновенно красивая. Они идут группами по несколько человек, но они разговаривают тихо друг с другом. Они поднимаются с реки гуськом, с кувшином на плечах, подбоченясь одною рукой. Мы никогда не видали такой красивой картины, они идут плавно, скользят. На них голубые и красные сарафаны, а головы покрыты шёлковыми платками.

Каждый раз, при виде такой вереницы женщин, мы всеми силами старались заставить Корнея ехать медленнее, чтобы иметь возможность встретить их, когда они пересекают дорогу. Но этот проклятый Корней, как молоканин, отрёкшийся от мира, не обращал никакого внимания на наши знаки и намёки. Насколько мы могли разглядеть, женщины были действительно некрасивые. Цвет лица у них был какой-то нечистый, да к тому же кожа была в каких-то синих крапинках. Но они были высокие и стройные, как лоза, и держали грудь высоко.

Далее мы встречаем на дороге группу молодых парней, которые играют. Их человек десять-двенадцать, и все они моложе двадцати лет. Они бегают и ловко прыгают; дойдя до ручья, они не переходят через него по мосту, а перескакивают на другой берег рядом с мостом; вообще они забавляются тем, что ищут всевозможных препятствий по дороге. Хотя мы проезжаем в середине самой группы, мы не слышим никаких замечаний на наш счёт. Парни исключительно заняты своей игрой. Лица у них весёлые и живые. Только один из них находится уже в довольно солидном возрасте и настолько богат, что носит блестящий пояс; но потому-то он идёт среди других, гордо выпрямившись, словно жеребёнок.

Мы приезжаем на станцию Душети. Здесь снова начинается виноград — это доказывает, насколько мы спустились вниз. Станция находится на некотором расстоянии от города, приблизительно в полуверсте; мы видим издали город, говорят, в нём около четырёх тысяч жителей. Видна старая церковь, высокая, большая; остались в городе также толстые крепостные стены и массивные башни, напоминающие о минувших временах, когда князья Арагвы воевали с грузинами.

Наша дорога идёт уже не по горам, перед нами расстилаются большие равнины с лугами и полями, позади нас и налево от нас ещё стоят горы, но они уже не кажутся больше такими высокими, потому что мы далеко отъехали от них.

Теперь мы видим дорогу версты на три вперёд, и повсюду по обе стороны дороги в полях работают люди: одни пашут, другие жнут золотистую рожь с коротким стеблем. Здесь пашут на восьми, десяти или двенадцати волах за каждым плугом, длинной вереницей по два вола в ряд. Раз мы видели восемнадцать быков за одним плугом, и четыре человека погоняли их. Каждый раз, когда кончалась борозда и нужно было повернуть плуг, требовалось большое искусство, чтобы снова привести волов в порядок. У погонщиков длинные бичи, которыми они ловко стегают именно того вола, которому предназначается удар; кроме того, они погоняют волов самыми разнообразными звуками и воем и вообще поднимают большой крик.

Народонаселение здесь состоит главным образом из землепашцев. Дома становятся выше и виноградники вокруг домов обширнее. Здесь леса диких слив и вишен; холмы до самой вершины покрыты кустарником.

Солнце жжёт невыносимо — что же будет позже, днём! На дороге поднимается пыль, но и в этом отношении позже будет также хуже. Мы снова видим дорогу на много вёрст вперёд, она проходит по широкой равнине на дне долины. Здесь местность такая ровная, что Арагве как будто трудно выбраться отсюда, и она извивается самыми замысловатыми изгибами взад и вперёд, ища выхода.

Мы снова погружаемся в сон часа на два, после чего приезжаем в Челканы. Уже полдень, мы выходим из коляски. Корней требует четыре часа на отдых как вчера. До Тифлиса осталось ещё тридцать пять вёрст, но половина этого пути идёт под гору, а другая половина — равниной. Хорошо, Корней получает разрешение на четыре часа отдыха.

XI

И здесь также хозяин является с живым цыплёнком, которого предлагает нам на обед, и мы киваем в знак согласия. Впрочем, потом оказывается, что хозяин — родившийся на Кавказе немец, и что его родной язык — немецкий. Он говорит также и по-английски. Таким образом здесь нам уже не приходится прибегать к мимике.

На станции появляется жандармский офицер. Он осматривает нас и как-то таинственно переговаривается с хозяином. При офицере два солдата, к которым он время от времени обращается с каким-нибудь словом.