В сладком плену

— Ни единому человеку, — уже с большим напором повторила Виола. — Думаю, вы понимаете, что моя репутация перестанет быть безупречной, стоит кому-то узнать о связи между мной и работами мистера Бартлетта-Джеймса.

Этот решительный ответ как будто удовлетворил юриста, но вскоре последовало:

— А ваши слуги?

Расспросы Дункана породили у Виолы вихрь новых и пугающих мыслей.

— Я никогда не посвящаю слуг в подробности, но даже если бы они знали, что я рисую такие картины, сомневаюсь, чтобы у кого-то из них хватило безрассудства рисковать работой и рекомендациями, тем более, если у них нет доказательств.

— Вам лично или имению вашего мужа никто не угрожал?

Пугающий поцелуй Яна Уэнтворта…

Виола заерзала в кресле.

— Насколько мне известно, нет.

— И у вас ничего не украли?

— Украли?

Дункан остановил на ней проницательный взгляд.

— Просто я думаю, не может ли это быть началом неких интриг с целью шантажировать вас?

Эта мысль никогда прежде не приходила Виоле в голову, и от такого предупреждения во рту у нее пересохло, а по телу прошел мороз.

— На работы Бартлетта-Джеймса нельзя просто так наткнуться у меня в доме, — ответила она, пытаясь унять дрожь в голосе. — Каждую законченную картину или набросок я запираю на чердаке, единственный ключ находится у меня, а рисунки, над которыми я еще работаю, никогда не остаются в студии без присмотра — по очевидным причинам.

Дункан понимающе кивнул. Потом, шумно выдохнув, откинулся на спинку кресла, насупил густые брови и сложил руки на круглом животе. Помолчав несколько секунд, юрист безапелляционно заявил:

— Вы, разумеется, не подозреваете никого из моих подчиненных в нескромности, леди Чешир.

От этой мысли, также неожиданной для Виолы, было рукой подать до гораздо более серьезных сомнений.

— Вы по-прежнему единственный человек, который знает, что художник — это я, верно?

— Несомненно, — ответил юрист и решительно кивнул. — Я никому не говорил ни слова. Но мой секретарь и счетовод знают, что редкую картину Бартлетта-Джеймса на аукцион выставили вы. К сожалению, такую информацию приходится указывать. Однако уверяю вас, они думают, что картина принадлежала вашему мужу и вы просто хотите избавиться от этого… э-э… пикантного произведения искусства. — Он немного заерзал в кресле. — Уж простите за прямоту, леди Чешир.

— Не стоит извинений, — с утонченностью и достоинством ответила Виола. За все годы, что Дункан работал на нее, это была его самая смелая попытка высказать личное суждение о ее картинах, и не будь она так встревожена внезапной угрозой своему будущему, то улыбнулась бы стараниям юриста быть деликатным. Вместо этого Виола вернулась к первоначальному вопросу.

— Предположим, мистер Дункан, что на данный момент никто, кроме нас с вами, не знает, что я автор, — сказала она. — Мог ли мистер Кафферти, даже при таком условии, выведать этот секрет какими-нибудь окольными путями?

— Окольными путями?

— Из… бухгалтерских книг или архивов, быть может, собрав по крупицам записи о прошлых продажах или запросах?

Нахмурившись, поверенный ответил:

— Право, не думаю. Папки с конфиденциальными бумагами и старые записи я все время храню в сейфе, и даже если бы сыщик попытался получить доступ к моим счетам или архивам, чтобы раскопать в них нечто уличающее, прямым или косвенным образом, я бы тотчас об этом узнал.

Виола не знала, радоваться ей или огорчаться.

— Понимаю.

Поверенный несколько секунд внимательно разглядывал ее, потом предложил:

— Возможно, лучше зайти с другого конца. Приходит ли вам на ум кто-нибудь, кто способен зайти настолько далеко, чтобы нанять сыщика, лишь бы добыть информацию, которую можно использовать против вас?

Не нужно меня недооценивать, леди Чешир…

Виола сглотнула подступивший к горлу ком и уклонилась от прямого ответа.

— Право, не знаю. Разве для этого нанимают сыскных агентов?

Юрист задумчиво сощурился.

— Обычно нет. Но, полагаю, все возможно за хорошую плату. Я по опыту знаю, что сыщики эти — либо бывшие посыльные, либо отставные полицейские, которых нанимают, чтобы отслеживать украденные вещи, наблюдать за легкомысленными мужьями или искать пропавших людей, но вовсе не обязательно ходить за ними по пятам.

Искать пропавших людей…

Тут Виолу пронзила догадка, заставившая ее содрогнуться.

Не нужно меня недооценивать, леди Чешир…

— Не может быть… — выдохнула она.

Брови Дункана взмыли вверх.

— Прошу прощения?

Виола встала, бросила перчатки и ридикюль на подушку кресла и медленно прошла в центр комнаты. Пока она, зажав рот рукой, глядела на крошечные желтые тюльпаны на светло-голубой ковровой дорожке, кусочки пазла начали складываться у нее в голове в невообразимый узор. И сколько смысла внезапно открылось ей в этой картине!