В след за луной

- Нет, нет! - ответила Джоанна, опустив взгляд на замызганный подол платья. Ей нужно во что бы то ни стало сохранить плащ - и платье тоже, поскольку в них было зашито слишком много серебра, чтобы доставать его оттуда сейчас, в слабом свете угасавшего дня. Джоанна подняла голову и улыбнулась взволнованной служанке.

Из-за двери снова донесся шум шагов и голос Паэна, обсуждавшего с Матье часы стражи. Боль в груди Джоанны сменилась теплой, лучезарной радостью - внезапной и совершенно беспричинной.

***

Паэн не мог позволить ей обедать за общим столом, так как в тот вечер под крышей постоялого двора было слишком много гостей, и если хотя бы один из них принадлежал к приходу аббатства Святого Мартина, он легко мог узнать хозяйку Рошмарена и распустить слухи о ее появлении прежде, чем она окажется в море. Поэтому Паэн отправил туда Матье, чтобы тот присмотрелся к лицам постояльцев, решивших провести ночь в трактире, и прислушался к сплетням за столом, а если удастся, то и на кухне тоже. Он отправил Урсулу на кухню, чтобы она принесла еду для Джоанны.

Через несколько минут горничная вернулась с большим подносом, на котором лежало столько мяса, что его хватило бы для небольшой армии, по-видимому, служанки с кухни решили, что Джоанна после путешествия была столь же голодна, сколь грязной была ее одежда.

- Я принес вино, - услышала она знакомый голос. - Вы не откроете мне дверь?

Прежде чем исполнить его просьбу, Джоанна сделала два глубоких вдоха, чтобы прогнать с губ глупую улыбку.

Войдя в спальню, Паэн произнес, бросив взгляд на столик:

- Все здесь уверены, что мы с вами муж и жена. Думаю, нам стоит придать этой истории видимость правдоподобия, устроив по крайней мере совместную трапезу. - Он подошел к камину и поставил рядом с ним глиняный кувшин с вином.

- Вы правы, - отозвалась Джоанна, пытаясь найти хоть какие-нибудь слова, чтобы заполнить молчание, повисшее между ними.

- Здесь отменное вино, - сообщил Паэн, - которое привозят в Алет морем с юга.

Джоанна приняла невысокую чашу из протянутых рук Паэна, стараясь не касаться сильных загорелых пальцев, затем поднесла чашу к губам, вдыхая пряный аромат крепкого вина, и мысли ее неожиданно переметнулись к волосам Паэна, отражавшим яркий свет солнца в то утро, когда он вернулся, чтобы отвезти ее в окрестности Динана.

- Ваши волосы... - начал он.

Джоанна замерла. Неужели она говорила вслух, тем самым невольно выдав ему свои чувства?

- Ваши волосы того же цвета, что и мед. Джоанна коснулась своей перехваченной лентой косы и нахмурилась.

- У меня слишком темные волосы...

- Мед Палестины такой же темный, но отливает золотом при свете огня.

Она поставила чашу рядом с тарелкой, чтобы он не видел, как задрожали ее руки.

- Раньше вы утверждали, что мои волосы по цвету больше похожи на кору дерева. Паэн пожал плечами.

- Да. Молодого дерева, источающего мед. Пламя, пылавшее в камине, делало комнату жаркой, словно в погожий летний день. Джоанна вдруг почувствовала себя неловко в новом платье, сожалея о том, что не могла распустить шнуровку, чтобы хоть немного охладить кожу.

- Южное вино очень крепкое, - заметил Паэн. - Вам для начала лучше пить его небольшими глотками.

- У моего дяди есть такое вино, - отозвалась она. - Он каждый год обменивает часть шерсти на вино и каждую зиму увозит его из Уитби на продажу.

И он предостерегал свою племянницу, когда та стала достаточно взрослой, чтобы она не притрагивалась к дорогим, дурманящим напиткам юга, не то лишится в один прекрасный момент не только рассудка, но и девственности. Рассудок ей удалось сохранить, а свою девственность она потеряла в пропитанной потом постели своего супруга - человека с грубыми наклонностями юнца и способностями молотобойца, которого попросили извлечь звуки из арфы. За время своего недолгого супружества ей часто не хватало крепкого южного вина ее дядюшки Мерко, чтобы выдержать очередную нелегкую ночь в замке Рошмарен. И вот теперь, когда Джоанна осталась вдовой и лишний жар в крови ей был вовсе ни к чему, большой кувшин этого вина стоял у очага и рядом находился мужчина, который мог наполнить ее чашу.

Паэн между тем снова перевел разговор на ее дядю:

- И конечно, он мог продать его вдвое дороже настоящей цены людям, которые верят рассказам о его чудодейственных свойствах.

Джоанна вопросительно приподняла бровь.

- Каким рассказам? - спросила она, не решаясь признаться в том, что ее мысли зашли так далеко. Паэн развел руками.

- Когда я был в Лондоне на празднике урожая, виноторговцы продавали это провансальское зелье целыми бочками в качестве напитка для влюбленных чтобы пробудить в них страсть и сделать их влечение друг к другу еще сильнее.

Джоанна поставила чашу на стол.

- Зачем же тогда вы принесли его мне? Он внимательно посмотрел на нее.