В сложном полете

— Всем, кто в училище, подойти ко мне! — раздалось рядом.

Через несколько минут колонной по два двинулись по узенькой тропинке к поселку. В утренних сумерках справа и слева чернели какие-то домишки, заборы, изгороди. Миновали решетчатые металлические ворота с домиком об одно окно и враз очутились на широком шоссе. Слева потянулся густой заснеженный березняк, справа — голая, унылая, сугробистая степь. Оттуда дунул ветер, поднял белесую снежную круговерть и бросил в лицо.

Надвинули шапки, расправили воротничишки. Наклоняясь вперед, отворачивались от бьющего в глаза ветра и слепящего снега.

Колонна неожиданно остановилась. Подняв голову, заметил впереди сбоку многоэтажное бело-желтое здание. Во все глаза я смотрел на него и не мог уловить подлинных размеров. Ряды окон растворялись вдали в беломутной колеблющейся завесе снега.

Вот так громадина?! Сроду не видел таких. Наверное, училище, учебный корпус?

Тут колонна снова двинулась по шоссе. Приняв влево, остановились у белого одноэтажного дома.

Друг за другом входили в большую комнату (карантин), заставленную от дверей и до самых окон двухъярусными голыми койками…

Рашид — друг по школе, где-то уже разузнав, рассказывал:

— Училище ДА[1], выпускает штурманов.

— А что это такое?

— Толком не знаю, но говорили — летчик, член экипажа, прокладывает курс самолёта и бомбит.

— Но самолётом-то он управляет?

— Кто говорит, иногда управляет во время бомбометания, кто — нет.

— Но если не управляет, то что это за лётчик? — протянул я разочарованно.

— Не знаю, кто говорит, что это лётчик-наблюдатель. Летнаб!

— А что такое ДА?

— Откуда я знаю, по-видимому, авиация какая-то, — улыбнулся Рашид.

…— Новобранцы! Выходи строиться на медкомиссию!

Санчасть оказалась рядом. Обнаженные до пояса парни с одеждой в руках ходили по кабинетам. Возле терапевтического я встретил Рашида. Тот одевался неторопливо в полутёмном прохладном коридоре. Вздрогнул и резко обернулся, когда я положил руку на его тёплое плечо.

— А-а, ты, — сказал невесело. — А я — все, еду домой.

— Как?! Не прошел комиссию?

— Сердце подвело, а в Среднегорске был годным. Видно, день сегодня несчастливый — тринадцатое.

— А я, удивительно, прошел. Не знаю — то ли плакать, то ли радоваться.

— Радуйся, конечно.

— Так чему? Ошибся доктор. И в Ленинграде и в Среднегорске говорили — не годен. Завтра еще зайду, справку покажу — сразу отпустят. Может, завтра поедем?

— Нет, я сегодня. Поезд через три часа…

В карантине стало просторно. Парней после комиссии половина осталась. Подумать только, самых рослых, здоровых на вид ребят забраковали. Собрав свои пожитки, они группами отправлялись на вокзал.

…Я, проводив Рашида, присел на койку.

Вот ведь, меня сюда привез, а сам уехал. Как же выбраться?.. Дома мама и Галя ждут — не дождутся, да и училище-то так себе. Было бы летное, так радовался, что прошел, а то какое-то штурманское?!.. Вот дядя Володя был летчик!..

Утром снова были в санчасти. Набравшись духу, зашел к терапевту, показал справку из мореходки об аритмии, но… безрезультатно.

Он, прослушав и простукав меня, признал годным.

— Годен?! Да вы что?! — почти возмущенно воскликнул я.

…Потоптавшись на месте, «убитый» вышел из кабинета. Плюхнулся на стул, задумался. Выходит, опять оставаться, но сегодня хотел домой, всех заверил, завтра подумают — болтун. А если подойти к доктору и попросить. Что хорошего, если через полгода по здоровью выгонят из курсантов?!.. Но доктор не напишет. Но, может, других не пройду…

К огорчению, остальных врачей я прошел быстро, без сучка и задоринки…

Неизвестно, кто поусердствовал: то ли забракованные по здоровью, то ли солдаты в столовой, то ли старые курсанты, которых почти не видели, но в карантине вспыхнули резкие разговоры.

— Не были в училищах и это не училище! — слышались возгласы.

— Пока не поздно, надо бежать отсюда и чем быстрей, тем лучше!

— Но как убежишь, когда документы забрали, а медкомиссию прошли?

— А на что мандатная?! Не имеют права держать, если скажешь, что не хочешь учиться! И потом, что это за учеба?! Добро бы на летчика, а то на штурмана! Вечно быть подчиненным и никогда командиром!..

Вечером в полупустой карантин пришел коренастый лейтенант. Переходя из кубрика в кубрик (проходы между двухъярусными койками), он беседовал с нами.

— Вы даже не знаете, куда попали! Единственное в стране краснознаменное училище штурманов дальней авиации. В 1944 году за успехи по выполнению ответственных заданий командования…

— А вы кто будете?