В смертельной опасности

Иду по встречной полосе,
Набрав разгон уверенно.
Я собран весь сейчас вдвойне:
Просчёт — и сразу в гроб!
Но те, что справа, скорость все
Прибавили намеренно
И, путь назад отрезав мне,
Выводят МАЗу в лоб.

Я знал: прервётся мой разбег
Не плавным торможеньем,
Но думалось поспеть туда,
Куда глядят глаза,
Но чтоб вот так закончить век —
Беспомощным скольжением…
Ведь я, не знаю сам когда,
Нажал на тормоза.

Тут к гитаристам подключились басист и клавишник, на ходу поймав ритм электронного ударника. Все четверо выполнили модуляцию, отыграли несколько тактов, а потом взяли еще выше, после чего Бикфорд закричал в микрофон, порой срываясь на фальцет:

И повлекло — теперь держись!
Вся жизнь слилась в мгновение.
Лишь юзом остаётся мне
Вертеться так и сяк.
Нелепая, шальная жизнь
За миг до столкновения,
Когда не по своей вине
Всё наперекосяк.

И обмираю сердцем я,
И чувства закорочены.
Смотрю лишь завороженно
На вспышки встречных фар…
И вдруг меня инерция
Швыряет на обочину.
Трагедия отложена,
Разыгран глупый фарс.

— Круто, — оценил Майоров, оттопыривая нижнюю губу. — Шнурок дал жару. Давно так не выкладывался.

— Шнурок? — удивилась Ксюша.

— Это мы его так в своем кругу зовем. Он же не зря Бикфорд.

— А я не догадалась.

Пока они обменивались репликами, закончился очередной проигрыш, и прозвучал заключительный куплет, спетый опять без надрыва, вполголоса.

Как это удивительно —
Остаться жить нечаянно;
Сижу, храним приметами,
Оглохший и немой.
Зеваки снисходительно
Смеются: «Ишь, отчаянный!»
Но им не смерить метрами
Путь торможенья мой.

Музыканты сыграли короткую коду, Бикфорд ответил поклоном на аплодисменты, спрыгнул со сцены и отошел в сторонку с Леонидом.

Концерт закончился, музыка стихла, можно было общаться визави без помех.

Ксюша напряглась, лихорадочно придумывая, что бы сказать. К счастью, Егор Майоров пришел ей на помощь.

— Вам очень идет розовый цвет, — сказал он. — Вы прямо как роза… — Он обвел взглядом публику. — Роза среди чертополоха. Гордая и прекрасная.

Сделай такой комплимент кто-нибудь другой, Ксюша сочла бы этого мужчину недалеким и чересчур пафосным. Но в устах красавца Егора даже эта банальность прозвучала как наивысшая похвала.

— Я долго сомневалась, прежде чем остановиться на этом цвете, — призналась она. — Как-то примитивно. Мол, если девочка, то обязательно в розовом.

— А мальчикам — голубое, — сказал Егор и засмеялся, демонстрируя зубы, десны и аккуратный язык.

Подошел официант, поинтересовался, чего пожелают господа.

— Господа желают шампанского, — заявила Ксюша, не успев проконтролировать себя.

— И «Чивас Ригал», — заказал Егор. — Королевский виски. — Он выразительно посмотрел на нее. — Пробовала когда-нибудь?

С этой минуты они вели себя так, будто были знакомы целую вечность. Смеялись, шутили, немного дурачились. Ксюша была на высоте. Она давно не флиртовала, и такая редкая возможность пробудила в ней все ее женские таланты. Она не опасалась, что охранники или кто-то из гостей наябедничают мужу. Они ведь не делали ничего предосудительного. Просто сидели за столом на глазах у всех, выпивали и разговаривали. Что здесь такого? Давид ведь не Отелло. И вообще он не запрещал Ксюше общаться с другими мужчинами. Табу касалось интимных отношений, а их не было…

Не было до тех пор, пока Егор не сказал:

— Надоело здесь. Поехали куда-нибудь.

— Куда? — испугалась Ксюша.

— Ко мне, — просто пояснил он. — Мы не дети, правда? Мы взрослые люди во взрослом мире. Где мужчины и женщины спят друг с другом.

— Нет! — воскликнула она.

— Не спят? — удивился Егор и засмеялся, красиво отклонив голову и держа в руке низкий стакан с виски.

Несмотря на выпитое, в его поведении и внешности не было заметно ни малейших признаков опьянения. Ксюша тоже чувствовала себя совершенно трезвой. Только слегка ненормальной от вспыхнувшего в ней желания.

— Мы не можем, — поправилась она. — Я замужем.

— А что, замужние женщины не занимаются сексом? — поинтересовался Егор, улыбаясь.

— Занимаются, — согласилась Ксюша. — С мужьями.

— Одно другому не мешает. Знаешь, измены делают женщин более чувственными, более женственными. Когда у них нет любовников, они чахнут и теряют блеск.

— Тут полно глаз.