В смертельной опасности

Ксюша поняла, что он не рисуется и не запугивает, а действительно говорит то, что думает. Страх взъерошил волосы на ее макушке, но она прогнала его прочь. Зачем ей изменять мужу, который способен дать ей все, кроме бурного секса? Нет, спасибо, Ксюша как-нибудь и без частых сношений обойдется. Если вспомнить весь ее немалый опыт, то любовников у нее было столько, что большинство женщин ей только позавидовали бы. Ну и хватит. Пора остепеняться, пора менять образ жизни и саму себя.

Перемены последовали незамедлительно. Ксюша и оглянуться не успела, как уже примеряла свадебное платье, а потом выбирала мебель для своих комнат — именно своих и именно комнат, во множественном числе, а насчитывалось их немало.

Поначалу Давид относился к молодой жене настороженно, один раз даже проговорился, что жалеет о скоропалительном решении. Но постепенно они становились ближе и ближе, все более необходимыми друг другу. Ксюша начала воспринимать мужа как приемного, а потом родного отца, причем ей совершенно не мешало то обстоятельство, что изредка они все же занимались любовью. В манерах Давида действительно проскакивало что-то отцовское, покровительственное. Возможно, в лице Ксюши он обрел не только супругу, но взрослую дочь, которой у него никогда не было.

Сын Давида Грызлина не слишком радовал. Звали его Леонидом, он поразительно походил на отца, но это было не портретное сходство, а карикатурное. Как будто природа вылепила из него ходячий полномасштабный шарж на Давида Грызлина.

Глаза парня были такими же большими и выразительными, но темные круги придавали им какое-то нездоровое, неприятное выражение. Лоб Леонида был столь же высоким и выпуклым, однако назвать его сократовским мешала редкая светлая челка, гладко зачесанная набок и производящая впечатление приклеенной. Большой рот опять же копировал отцовский, да только подбородок природа срезала сыну чуть ли не прямо под влажной нижней губой, что жутко портило общее впечатление.

Ксюша внутренне напрягалась всякий раз, когда Леонид обедал или ночевал у отца. Она вечно ожидала от него какого-то подвоха и испытывала робость под его бесстрастным, как у ящерицы, взглядом.

Выяснилось, впрочем, что опасения были напрасны. Леонид ни разу не позволил себе двусмысленной шуточки или многозначительного прикосновения. Возможно, его сексуальная ориентация была такова, что он не интересовался женщинами. А может быть, он просто был джентльменом и не хотел портить и без того непростые отношения с отцом.

Давид приобщал сына к бизнесу давно, но не очень-то успешно. У Леонида вечно что-нибудь не ладилось: то баржи с арматурой вмерзали в лед, то нефтепровод прорывало, то затеянную стройку подмывали грунтовые воды. В любом случае Грызлин-старший ни за что не доверил бы единственному наследнику ни сумку с черным налом, ни банковские карты на предъявителя, ни прочие щекотливые поручения, которые выполняла Ксюша.

Вначале дела были мелкие или же такие, что велись параллельно несколькими доверенными лицами, контролирующими друг друга. Но, убедившись в порядочности, исполнительности и надежности жены, Давид стал привлекать ее к по-настоящему важным операциям в финансовой сфере. Можно сказать, что Ксюша была одновременно и бухгалтером, и кассиром, и инкассатором. Ее задачей было распределение финансовых потоков по зарубежным банковским счетам.

Этим-то она и занималась в Амстердаме. И свою задачу считала успешно выполненной, когда поняла, что успокаиваться рано.

6

Яростно крутя педали своих велосипедов, они мчались к ней с двух сторон: рыжий хиппи и чернокожаный гей. Ксюша не учла специфику голландского города. Обычно, когда подлог раскрывался, горе-грабители не успевали отыскать ее и перехватить. Планируя операцию, она выбирала такое отделение банка, которое размещалось в пешеходной зоне, чтобы не догнали на машине. Однако Амстердам с его велосипедистами преподнес ей неожиданный и весьма неприятный сюрприз.

Эти двое успевали. Для них въезд в пешеходную зону был открыт. И они намеревались исправить допущенную ошибку.

Улица, где всё происходило, была примерно пять метров в ширину, вся выложенная булыжником, без тротуаров или каких-либо сооружений. Ни столбов, ни скамеек, ни афишных тумб, за которые можно было бы спрятаться. Прохожих — раз, два и обчелся, к тому же в противоположных концах улицы. До входа в банк оставалось шагов семь, однако, даже перейдя на бег, Ксюша не успевала опередить рыжебородого, приближавшегося с той стороны.

Одной рукой он держал руль а вторую вытянул, готовясь схватить ремень сумки. Его волосы и борода развевались от встречного ветра, образуя нечто вроде огненного ореола. Они были настоящими, как и обладатель.

За доли секунды до сближения Ксюша подняла ногу, согнутую в колене и резко выбросила ее вперед. Удар пришелся по переднему колесу. Велосипед изменив траекторию, врезался во второй байк, на котором мчался размалеванный тип в коже и заклепках.