В союзе с Аристотелем

— Да ты что, елки! Я разве для этого рисовал, чтобы отрывать?

— Да не жалей ты. Ну, хочешь, я принесу фанеру и сам прибью, чтобы твои труды не пропадали?

— Ну ладно, отрывай. А фанеры у меня без твоей хватает.

Валерка осторожно отделил ножом дно от реек, вытащил гвозди и убежал домой.

Глава третья КОЛОДЕЦ

В воскресенье утром к Гайворонским неожиданно пришел Теренин, впервые за два с лишним года. Он почему-то отказался от стула, а уселся прямо на пороге. Мужчины перебросились несколькими неловкими фразами о личной жизни, о работе, о базарных ценах. Затем вдруг Василий Егорович предложил Гайворонским копать колодец на границе их огородов.

Обе семьи, как и более десятка других, пользовались одним колодцем, через три дома от Терениных. Летом воды хватало. Но с наступлением осени, когда уровень в реке падал, падал он и в колодце. Одним приемом ведро уже не зачерпывалось. Слазишь этак раза три-четыре, натягаешь тяжелой мути и не знаешь, что с ней делать, сейчас ли выплескивать или потом, потому что эта муть не задерживается ни на каких ситах и ладом не отстаивается. И, чем ближе подкатывала зима, тем явственней ощущалась нехватка воды.

Василий Егорович сказал, что мысль о своем колодце у него возникла давно, но все как-то руки не доходили, а тут вот натаскал кадушку, а пить и не попьешь, жди до завтра, пока грязь осядет, да и подумал, а что, мол, одному надрываться, предложу-ка Петру, тоже ведь мыкаются.

Гайворонские охотно согласились. И минут через десять затрещал уже забор, освобождая место для копки.

Юрка побежал к Валерке, но Валерка уже сам выходил.

— Начали? Вот. Это я папке подсказал, чтобы он с вашими посоветовался, а то один хотел рыть.

— Теперь — живем!

И они примялись стаскивать в кучу сломанные заборные планки.

— Пап, можно их поджечь? — спросил Юрка.

— В печке сгорят.

— Нет, ну по такому случаю?..

Все рассмеялись. И Аркадий предложил уступить просьбе. Ребята запалили костер, принесли картошки и стали печь ее, поддерживая огонь сухими подсолнуховыми дудками, стаскивая их со своих и с соседних огородов. Обгорелая палка, которой Юрка выкатывал из углей черные картофелины, походила на кочергу, а сами картофелины — на что-то совершенно несъедобное. Но когда с них, как панцири, сдергивали корки, они ударяли таким ароматом, что мальчишки аж крякали от удовольствия. Валерка предложил и землекопам угоститься. Те, оставив лопаты, съели по картофелине. Потом мальчишки уселись на торпы заборных столбов близ ямы и стали следить за тем, как на широких отцовских спинах играли жгуты мускулов, напрягаясь и расслабляясь в каком-то сложном ритме. Юрка вдруг сам невольно задвигал плечами, воображая, что на его спине тоже волнуется мускулатура.

Вечером, раздевшись до трусов, взрослые мылись на озере.

Меандр заглох совершенно. Камыш на мелководье и у берегов скосили, лишь отдельные широколистые пучки его сохранились, странным образом прижавшись на глубине. Когда с мостков, разогнав дном ведра тину, брали воду, ряска уже не колебалась, до того ее слой был толст, и почти не смыкалась, как раньше, за утками. Тут и там виднелись эти просветленные утиные коридоры-тропы, исчезавшие только после дождя.

Юрка ведром подносил воду. Валерка поливал сразу двумя ковшами. Вода была желта, прозрачна и прохладна, но пахла дурно. Присев, мальчишки видели в ней какие-то крошечные существа, которые то угловато двигались, то повисали неподвижными пылинками.

— Я думаю: вот соседи мы, а живем как-то не по-соседски, — проговорил Василий Егорович. — Вроде как на разных планетах. Огород и то в разное время засаживаем, будто боимся друг друга увидеть.

— Да, — огорченно согласился Петр Иванович, — нету контакта.

— А вот почему оно так? Люди мы вроде не очень большие, стоим вроде где-то на одной ступеньке, а всё почему-то на одном здравствуй — до свиданья выезжаем…

— Да, чертовщина какая-то получается, — опять согласился Петр Иванович.

— Вы это из-за мамки с тетей Верой, — сказал вдруг Юрка.

— Не выдумывай! — заметил Петр Иванович строго, но не сердито, а Василий Егорович промолчал.

Чувствовалось, что в душе мужчины согласны с Юркой, но открыто не хотели говорить об этом, потому что уж больно несолидной была причина этого холодка меж ними.

А у женщин действительно не было дружбы. Теренины купили дом и переехали на Перевалку два года назад, на восходе лета. И уже на следующий день произошел тот вроде бы малозначительный разговор, который привел к решительному расколу. Вера Сергеевна с Валеркой по одну сторону забора, а Василиса Андреевна с Юркой по другую сторону вскапывали свои огороды. Мальчишки, познакомившись, разумеется накануне, складывали попадавшихся червей в общую банку, поставленную между заборных планок. Вот тут-то Василиса Андреевна вдруг сказала, обращаясь к Вере Сергеевне, что поскольку они, Теренины, люди тут новые, то им следует тотчас разобраться в соседях, чтобы знать, как себя с кем держать, и что она, Гайворонская, может подсобить в этом деле, и сразу же не очень лестно отозвалась о Сугатовых, чей дом был по другую руку от Терениных.