В солнечной Абхазии и Хевсуретии

— Несколько дней назад, — поравняв со мною лошадь, шепчет тов. Датико, — пшавы убили хевсура, который хотел перейти границу. Трех дней не проходит, чтобы в Магарос-Кари нам не сообщили о новом убийстве или ограблении на границе. Ты думаешь, нас сейчас не высматривают из-за какого-нибудь камня? Если не тронут, то только потому, что ты с нами.

Не знаю, чем объяснить, почтительным ли отношением кавказских бандитов к женскому полу или счастливым случаем, но мы благополучно проехали скалы Орцхали и перешли границу Хевсуретии.

«Бандитской» тропой

Посовещавшись, мы решили ехать не по берегу Арагвы, а верхней «бандитской» тропой. Нижняя дорога перед нами, как на ладони. Датико выбирает на дороге большой камень, целится и стреляет. Камень раскалывается. Представляю себе вместо Датико бандита, а вместо камня — живую цель, одного из нас…

Селения редки и расположены высоко в горах. Встречаются посевы и луга. Хевсуры в своих длинных до колен рубахах, с мешками на ногах (пачичи) и в кожаных лаптях (калабами) даже в поле за работой не расстаются с кинжалом и винтовкой, которая висит у косаря за спиной. Хевсуры-мужчины высоки и сильны; среди них попадаются красивые. Женщины стриженые и безобразные. Головной убор женщины — кольцо из материи, вроде тех, что разносчики подкладывают под лоток; бесформенные рубахи до пят из грубой домотканной шерсти подпоясаны ниже талии. На шее мониста. Оттого, что они всегда спят в ящике, наполненном соломой, в волосах их соломинки. Лица и руки лоснятся от масла, которым они промасливают и свои одежды (хесуры не носят белья и не умываются). Разговор хевсурок похож на вороний крик. Мои милиционеры свободно объясняются с хевсурами-мужчинами, но женщин не понимают.

Барисахо — большое селение на склоне горы. Ниже — белая в грузинском стиле церковь, выстроенная Николаем II, остов сгоревшей школы. Над всем селением возвышается квадратная башня с бойницами. Эту башню построил герой Суханавури, прославившийся своими победами над кистами. Кисты не давали житья хевсурам. Суханавури один пошел на них и возвратился с вещественным доказательством своих побед: с мешком, набитым головами убитых, среди которых была голова муллы. Кисты выкупили голову муллы у Суханавури за большие деньги. На эти деньги и выстроена башня. Вскоре после этого герой был убит кистами вследствие предательства шатильцев. С тех пор началась кровная вражда между хевсурами из Барисахо и из Шатили.

В Барисахо нас заметили. Навстречу спускается старик.

При помощи Датико я объясняю им зачем приехала и прошу дать мне проводника до Шатили. Мы все усаживаемся под деревом. Выясняется, что в Барисахо есть исполком, но председатель этого исполкома живет далеко в горах, и до него в сутки не дойти.

— Да вряд ли он тебе сможет помочь. Кроме печати у него ничего нет, ни одного милиционера. Мы очень рады тебе, живи у нас, но проводить тебя в Шатили не можем, так как сами туда не ходим. Шатильцы убьют и нас, и тебя.

Не возвращаться же обратно? И я решаюсь на крайнее средство.

— Если ваши мужчины трусы, — говорю, — то им надо ходить в юбке, а я одна пойду в Шатили.

Датико с большим смущением переводит мои слова. Что тут сделалось! Почтенный «ареопаг» поднялся на ноги и угрожающе зашумел. Из толпы молодежи, стоящей в стороне, выступил высокий хевсур и с гордо поднятой головой обратился ко мне. Датико переводит. Хевсур говорит, что он не может снести, чтобы руссис кали (русская женщина) думала о хевсурах, как о трусах. Недавно он убил одного шатильца, и ему нельзя показаться туда, но раз на то пошло, он согласен проводить меня, если я пойду с ним ночью.

Мы уговариваемся тронуться в путь на следующий день. Отец героя Суханавури, старик Гоготури, приглашает меня в свой дом. Дом его возле башни. Хевсурское жилище очень бедно. Снаружи, под навесом, сушатся кожи убитых животных и табак. Внутри, посреди довольно большого помещения, очаг. Вещей почти никаких нет. Кровать — деревянный ящик, в который брошена солома. Но множество медной посуды: тазы, котлы и т. п. Старуха-хозяйка у костра похожа на колдунью. Ее молодая невестка, вдова убитого героя, весело шутит под горой с милиционерами, подразнивает Датико, говоря, что он не умеет стрелять. Хевсурка держит доску — цель, а Датико стреляет. Во время выстрела хевсурка не дрогнула.

После героя Суханавури остался сын, мальчик лет 7–8. Я спрашиваю его об отце.

— Отца убили кисты. Когда мне исполнится 13 лет, я пойду и убью их.

Поздно вечером Датико сказал мне, что меня хочет видеть один человек, которому никак нельзя прийти в дом Гоготури.