В состоянии необходимой обороны

– Сперва я тебе покажу на отрывание, – сказал палач. – Потом на отрезание, на зажимание, распиливание… Обжигание, наверное, не сегодня. Не успеем. Вряд ли этот недомерок выдержит.

Шишкову от волнения стало трудно дышать. Железные обручи наручников все туже и туже сдавливали запястья. Он нервно переминался в углу, глядя на хирургический столик, отворачиваясь от поблескивающих инструментов. И вдруг!.. В шкафчике палача за вешалкой с его кожаной курточкой он, кажется, углядел что-то действительно важное…

– Бутус, ты идешь? – снова позвал Антон. – Бери стул и садись. Будет очень интересно. Я тоже вначале не думал, что это можно просто смотреть. Но теперь ничего. Притерпелся! Много нового узнаешь. Про них. – Он кивнул на Шишкова.

– Баба убежит, – снова, пытаясь уклониться, хихикнул Бутус. – Она все время на дверь косится. Дикая. На свободу хочет.

– А ты ее сюда тащи. Посади на колени, если хочешь. Можно и трахать между делом. Я так думаю, у нее будут сильные впечатления. Тебе, Бутус, это тоже понравится! Ты такого наверняка еще не пробовал. Поставь ее рачком, мордой в сторону представления, вставь, а остальное она доделает сама!

– А вдруг она мужа не любит? – покачиваясь, невнятно пробормотал Бутус, явно пытаясь острить. – Еще заснет?

– Ну и что? Спать все равно не придется, – пожал плечами опытный Антон. – Давай, тащи ее сюда! А я после тебя попробую.

– Я вообще что-то не хочу, – вдруг застеснялся Бутус. – Да и дел у меня до хрена… Я пойду лучше, а?..

– Врешь! Я же вижу, что хочешь, – засмеялся Антон. – Стесняешься? Ну ничего. Это бывает поначалу. Эй, что ты там копаешься?

Палач распрямился у стола. В руках у него были сверкающие хирургические плоскогубцы с кривыми и длинными губками:

– Начнем помаленьку, – вздохнул он. – Бутус, подвесь-ка его вон к той трубе!

– К какой? – с трудом стоящему на ногах Бутусу определенно не нравилось, что его пытаются задействовать.

Антон из глубины кресла рукой показал на водопроводную трубу, проходящую под потолком на задней стенке.

Наталья все это время стояла в оцепенении. Никаких мыслей… Никаких чувств она не испытывала. Только горькое раскаяние, чувство вины и сожаление о том, что действительно не привезла этим уродам какую-то печать, какой-то жалкий клочок бумаги, который нужен этим чудовищам. Разве значит это что-нибудь по сравнению с жизнью мужа? И ее собственной жизнью?

Бутус, покачиваясь, вышел вперед, нечаянно толкнул Наталью – она оказалась прямо перед Антоном, закрывая ему обзор. А сам Бутус неуклюже втиснулся между палачом и его инструментальным столиком, оттеснив Шишкова к шкафчику.

– У него руки в наручниках, – заплетающимся языком проговорил Бутус. – Прямо так и подвесить? Или снять?

– Лучше растяни его пошире. – Антон то и дело косился на задницу стоящей перед ним Натальи.

Наконец решившись, он двумя прямыми пальцами приподнял ей край короткой юбки.

Она же не проронила ни звука.

Антон осторожно расстегнул ей «молнию» на юбке – та упала на пол…

Палач протянул Бутусу маленькие ключи от наручников:

– Только одну руку освободи. Сначала пристегнешь ее к трубе, потом возьмешь другую пару наручников и пристегнешь, куда я покажу. Пошире, так, пошире. Антон, ноги тоже будем растягивать? У тебя есть какие-то новые идеи?

– Это сам Шишок скажет. Все будет зависеть от него. Если сразу все отдаст и расскажет, что спросим, то вообще все на сегодня отменяется. У меня другое настроение… Это я пока на работе… Злой по надобности. Когда надо!

С этими словами Трофимов-младший, засунув обе руки под курточку Натальи, махом сорвал с нее трусики с колготками. Они комом собрались между колен… Он задрал куртку, обнажая ее зад… Бандиты на несколько секунд разом замолчали, разглядывая ее круглые розовые ягодицы.

Наталья держала руки на груди… «Только бы не выпал пистолет… Только бы не выпал», – только и думала она.

– Повернись ко мне, – сладким голосом приказал Антон. – Повернись к мужу задом, а ко мне передом. Ты потом все увидишь, без нас не начнут! Сама командовать будешь! Хочешь, мы его паяльной лампой зажарим? За все твои обиды!

Дрожащими руками Бутус никак не мог попасть в замок наручников. Шишков, тяжело сопя, помог ему… Подставил замочную скважину… Ключ повернулся, Виктор будто бы с усилием повернул руку, освобождая от стального охвата…

Скобки расходились туго. Бутусу пришлось тоже помочь расстегнуть наручники.

И тут Шишков, внезапно и резко распрямившись, ударил со всей силы склоненного Бутусова прямо в лицо – обеими руками со стальными наручниками.

Бутус, безвольно откидываясь на спину, взвыл, как лось. И повалил палача на его хлипкий, неустойчивый хирургический столик.

Антон попытался немедленно вскочить, но тут Наталья резко повернулась к нему, как он и просил… Уперла ему в лоб ствол пистолета:

– Одно слово – я тебя прикончу! Мразь! У меня нет вариантов! Скажи им, чтобы отпустили Виктора! Быстро!

Тем временем Виктор Шишков уже выхватил из шкафчика охотничье ружье.

«Боже! – взмолился он. – Только бы оно было заряжено!»