В советском лабиринте. Эпизоды и силуэты

В апреле 1918 г., когда очередь открывать сейфы дошла до Н. Н., Соловьев опять появился в Москве и предложил своему племяннику следующую уловку: Н. Н. должен сначала дать открыть первый сейф, в котором не было ничего ценного, кроме 20.000 думских рублей. Когда же дело дойдет до составления протокола об открытии сейфа, то Н. Н. должен, вместо действительного номера открытого сейфа, просто назвать номер второго сейфа. При спешности работы чиновник по всей вероятности совсем и не заметит разницы в номерах. Таким образом второй сейф со всем его содержимым будет пока спасен. Если же чиновник заметит неправильность сейчас же, то Н. Н. всегда сможет оправдаться тем, что он по ошибке перепутал номера. В этом последнем случае, ему, конечно, ничего другого не останется, как дать открыть и второй сейф. Тогда, несомненно, обречены будут на гибель и коллекция монет и слиток золота. Но во всяком случае, нужно же сделать такого рода попытку, ибо неизвестно, сколько времени продержится советская власть. Может быть, большевики погибнут, прежде чем дойдет очередь до насильственного вскрытия тех оставшихся сейфов, владельцы которых не явятся добровольно со своими ключами для присутствования при открытии их сейфов.

Вначале Н. Н. всячески сопротивлялся, но под конец уступил энергичному натиску Соловьева. В назначенный день Н. Н. явился в банк, дал открыть первый сейф и присутствовал при том, как чиновник вынул из сейфа, находившиеся там 20.000 рублей. Н. Н. получил соответствующую квитанцию и вся сумма была впоследствии переведена на его текущий счет. Н. Н. решил, собственно, указать правильный номер, но когда чиновник спросил его о номере сейфа, то Н. Н. неожиданно назвал номер второго сейфа: как он впоследствии уверял, по наитию минуты. Чиновник ничего не заметил. Второй сейф остался, таким образом, фактически не открытым, так как он яко бы уже был открыт.

Через неделю Соловьев явился в банк с ключами своего племянника и дал еще раз открыть в действительности уже вскрытый, но официально еще не вскрытый первый сейф, — этот раз, конечно, под правильным его номером. Теперь, разумеется, в сейфе не было найдено никаких денег и в нем лежали только бумаги и документы. Соловьев при этом заявил, что он явился вместо своего племянника, так как последний болен. На самом же деле Н. Н., мучимый уже несколько дней тупым чувством страха, категорически отказался идти в банк, чтобы присутствовать при открытии сейфа.

Время шло, а большевики оставались у власти. Содержимое второго сейфа — коллекция монет и слиток золота — были пока спасены, но судя по всему, можно было ждать в любой момент, что оставшиеся сейфы будут насильственно вскрыты. Не исключалась возможность, что и вскрытые уже сейфы будут еще раз вскрыты. С этого времени чувство страха, которое начало преследовать Н. Н. с момента произведенной манипуляции, все усиливалось и превратилось, наконец, в настоящую манию преследования.

Н. Н. был женат, но по характеру супруги не подходили друг к другу и брак этот был несчастлив. Их двое детей умерли в раннем возрасте в начале войны, таким образом ничто их больше не связывало. После переворота Н. Н. потерял свое место в банке и был теперь без дела. Его жена, женщина образованная, но истеричная, осыпала его самыми тяжелыми упреками: в том, что он вовремя не бежал с ней из России, в том, что он не умеет, как другие способные люди, каким-либо образом зарабатывать деньги, или же, если уже иначе никак нельзя, то устроиться хотя бы на службе у большевиков. Н. Н. страдал неимоверно от упреков своей жены и от постоянно преследовавшего его чувства страха. Н. Н. очень редко говорил со своей женой о делах. У него никогда не было по отношению к ней настоящего доверия и он ни слова ей не сказал о манипуляции с сейфом. Жена часто спрашивала его, что его так удручает, но он всегда отговаривался ссылкой на общее тяжелое положение.

Соловьев за это время исчез из России. В сейфе даже не было записки, которая подтверждала бы, что слиток золота принадлежит в действительности Соловьеву. Таким образом, если бы сейфу пришлось еще раз быть вскрытым, то Н. Н. явился бы формально собственником и коллекции монет и золотого слитка, обманным образом скрытых от властей. Его жизнь была загублена.