В Средиземье бардак.

И тут Фолко понял, что те, кто провел эту черту, невольно приумножили число соратников Олмера, ибо бессмертным эльфам ничего не стоило дождаться смерти займодавцев, а потом вернуться, как ни в чем не бывало обратно в Средиземье. Фолко вспомнил историю Нуменора, пошедшего войной на эльфов из-за отказа продать секрет бессмертия. Эльфы ссылались на запреты из Валинора, копирайт при производстве эликсира, налоги на копирайт и прочие маловразумительные причины и, в конце концов, чтобы люди отстали, продали втридорога Нуменору огромную партию настойки из мухоморов. Подписи на контрактах волшебным образом испарились, в результате чего весь Нуменор (правитель собрал со всего населения деньги на приобретение эликсира) оказался не просто на грани дефолта, а совершенно без средств к существованию. Промучившись головой и животом после настойки, жители Нуменора сначала прикончили последние запасы спиртного, а потом, когда буквально через два дня от старости скончалось несколько старейшин, похватали оружие и, направились на плотах, лодках и кораблях в сторону Валинора. Эльфы всегда были чрезвычайно осторожны и рассудительны, а уж завидев неисчислимое множество перекошенных от мухоморной настойки лиц, применили страшное, длинное и труднопроизносимое заклинание "Валаринженерагарина", в результате чего высвобожденная мощь Валаров низринулась на нуменорцев с небес. Из всего отряда нуменорцев в живых остался только предводитель, по кличке Ишак Назгуль (Великий назгул по нуменорски).

Поднявшаяся после этого волна возмущения всего свободного мира вынесла на политическую арену Средиземья предводителя Мордорской демократической джамахерии - Саурона Нигера, впоследствии переродившегося в темного владыку тьмы - Саурона Темного. Множество людей вставало в его ряды, только из-за того, что он выступал за Нуменорскую футбольную команду, ставшую в тот злополучный год чемпионом Средиземья...

Гелийские горы, невысокие и старые, сильно разрушенные водой и ветрами, набегами гондорцев, желавших отменить сделку по продаже Йайавротибора и Далинтоконевзада, (что, впрочем, не принесло им ничего, ибо поговорка "кто на свете всех жаднее" как нельзя больше подходила к обитателям подземных чертогов), находились в самой глубине дорфакских лесов. Давно уже занесло листьями кости гондорцев, а гномы принялись на вырученные деньги торговать с дорфаками и другими народами. У Малыша за незаконное сношение с несовершеннолетней самкой дракона в этих горах отбывал заключение один из родственников, некий Херрис, по кличке Длиннус, так что гномы надеялись получить помощь и поддержку, а также получить дотации на поселение в Гелии. Вдобавок Малыш лелеял мечту взять кредит в гномьем банке на развитие бизнеса.

Толстенные каменные створки ворот были широко распахнуты, в глубину уходил широкий коридор, заваленный бытовым мусором, живописно освещаемый множеством факелов.

Перед воротами расстилалось обширное торжище, сейчас по весеннему времени пустое, если не считать частокол из колов с насаженными на них ворами. На ворах, если можно так выразиться "лица не было" от ужаса и боли.

Но у самых ворот то и дело шныряли всякие темные людишки и гномы. То толпа гномов гналась за каким-то воришкой, то толпа стражников гналась за гномом, обсчитавшем полгорода на своих волшебных весах. У самых ворот стоял маленький трактир, из окон которого то и дело вылетали полупьяные посетители, причем, невзирая на расу, вылетали они не по своей воле, а приземлившись, тут же бросались обратно в трактир, из которого они вновь вылетали через окно. Словом жизнь на Гелийском торжище кипела вовсю, напоминая "вечный двигатель".

Разведчики дорфаков Келаст, Недаст и Передаст остались на постоялом дворе, а наша неразлучная троица направилась в Гелию.

Шаги гулко отзывались эхом, Фолко испытал чувство, словно он снова в Мории, хотя своды и отделка, надо признаться заметно уступали Морийскому царству гномов, то есть были вообще ниже всякой критики.

От главного тоннеля ответвлялись боковые коридоры, все больше и больше погруженные во мрак. Оттуда из мрака то и дело доносились глухие удары, крики избиваемых, звук раздираемых карманов и звон монеток, поменявших хозяина. Туристы с подбитыми глазами встречались все реже и реже. На путников уже поглядывали с любопытством, но военная выправка, огромный даже по меркам людей рост Малыша и зловредная ухмылка хоббита останавливала даже самые горячие и бесшабашные головы от непродуманных поступков. Вместо того чтобы набросится на немногочисленных чужаков и разделить их имущество, подгорные обитатели Гелии с почтением кланялись и спрашивали, что слышно о Дори Бесшабашном, чьи рати, согласно последнему рудному эху, вышли из Эребора и направились прямиком в Морию.

Фолко настороженно косился на прохожих, то и дело, хватаясь за рукояти своих метательных ножей. Торин и Малыш отвечали на вопросы сдержанно, стреляли сигареты и зажигалки, рассказывали скабрезные анекдоты про Дори, словом вели себя, как дома.