В СССР я повидал все

И вот однажды ночью, когда я дежурил в ШИЗО, меня осенило. А что, если Эйнштейн ошибся? Он же не бог, а земной человек – и человеку свойственно ошибаться. Ведь вполне логичен и допустим случай, когда с постоянной скоростью свет движется только относительно источника, а относительно приемника скорость света может как угодно изменяться. Тогда у света должно быть две скорости – постоянная и переменная, а их разность как раз и будет гравитационной скоростью приемника относительно источника. Я быстро набросал формулу, основываясь на этом выводе – и она точно совпала с Законом всемирного тяготения.

Все говорило о том, что решение проблемы гравитации найдено. Я испытывал огромное волнение от того, что, как мне казалось, раскрыл эту величайшую тайну всех времен и народов. Порой мне не верилось, что сделал это именно я. Я думал, что все это мне снится. Конечно, будучи земным человеком, я тоже мог ошибиться. Но математическая красота решения, найденного мной, убеждала меня в том, что я на правильном пути.

Но вскоре передо мной встала другая не менее сложная проблема. Дело в том, что люди уже привыкли к теории Эйнштейна, из которой вытекала возможность перемещения человека из настоящего в будущее и наоборот. Было написано огромное количество книг на эту тему, поставлены захватывающие фильмы о том, как человек путешествует во времени и т.д. Как, в таком случае, убедить людей вернуться к обычному, нормальному пониманию времени, каким оно было до появления Эйнштейна? А согласно нормальному пониманию времени, путешествие человека во времени, увы, невозможно. К сожалению, вернуть людей к нормальному пониманию времени оказалось неизмеримо труднее, чем найти решение проблемы гравитации.

Что касается моей службы на зоне, то у меня там тоже имелись некоторые достижения. Обладая уже солидным опытом работы в этом учреждении, я просто обязан был делать хоть какие-нибудь успехи по службе. Однажды в санчасти зоны пропал шприц. Это грозило тем, что зеки, пользуясь этим шприцем, могли ввести себе в кровь наркотические препараты. А за этим на зоне последовали бы массовые беспорядки с гибелью и увечьем людей. Весь военизированный персонал колонии был поднят на ноги с задачей найти тот шприц. Обшарили всю зону вдоль и поперек, но шприца не нашли.

Вскоре после этого я заступил на ночное дежурство в ШИЗО. У меня уже были некоторые профессиональные секреты. Благодаря этому к утру я держал в руке эскиз с указанием того места, где спрятан шприц. Сдав дежурство по ШИЗО, я пошел в производственную зону и с помощью эскиза без труда нашел там тот самый шприц, который в течении нескольких дней безуспешно искали большие массы людей.

По законам логики начальство должно было наградить меня за это или, по крайней мере, поблагодарить. Но ни того ни другого не последовало. В наших войсках были предусмотрены специальные медали для награждения военнослужащих за подобные достижения по службе. Но этими медалями награждали только коммунистов, да и то не за достижения по службе, а за регулярное посещение партийных собраний.

Как это не печально, но коммунисты в нашем подразделении (да и по всей стране тоже) были героями в совершении поступков несколько иного характера – в воровстве.

Как-то из управления наших войск к нам приехал один офицер. Его задачей было проверить профессиональные знания прапорщиков. Но, собрав всех нас, он задал только один вопрос:

– Когда прапорщик плачет?

Естественно, на этот вопрос никто из прапорщиков не ответил. Тогда на него ответил сам офицер:

– Прапорщик плачет, когда вышел с зоны и ничего не украл.

Заступая на ночное дежурство по зоне, все коммунисты имели перед собой главную задачу – что-то украсть и вынести с зоны. К воровству у меня душа почему-то не лежала. Во-первых, мне было лень воровать. Во-вторых, я прекрасно знал, что за мной на зоне наблюдает огромное количество заключенных – совершенная мной кража будет обязательно ими замечена. А мне очень хотелось выглядеть в глазах этих несчастных и обозленных людей честным человеком. Поэтому, в отличии от коммунистов, я никогда не ставил перед собой задачу что-то украсть на зоне.

Однажды я дежурил ночью по жилой зоне. Ко мне подошел прапорщик по кличке Рудик. Он был авторитетным коммунистом – то есть, регулярно посещал партийные собрания, за что на его груди красовалась медаль наших войск. Он недовольным тоном сказал мне:

– Ты почему ничего не воруешь? А ну-ка укради что-нибудь. Я тебе помогу.

Отказываться было рискованно – мои товарищи могли обвинить меня в предательстве. В то время я немного увлекался спортом. Поэтому я сказал Рудику, что мне нужна штанга, которая стоит на лагерной спортивной площадке. Вдвоем с ним мы вытащили эту тяжеленую штангу за территорию зоны и засунули ее в багажник его легковой машины. На другой день Рудик благополучно доставил меня с этой штангой домой.

В то время я был еще неженат. А у Рудика имелась семья. Как-то он сказал мне: