В ста сорока километрах от Москвы

Несколько успокоившись, Андрей, было, вновь вернулся к своим размышлениям… но громогласные голоса и смех новых пассажиров опять отвлёк его. Против кавказцев сидели трое, муж с женой и офицер, капитан-автомобилист. Андрей, зная, как негативно относится кавказская молодёжь к военным, решил, что они специально туда сели, чтобы спровоцировать какой-нибудь конфликт с офицером. Он весь внутренне собрался в готовности прийти на помощь капитану в случае необходимости. Сидевшая рядом с капитаном семейная пара, примерно лет сорока были, по всей видимости, дачниками. У них под ногами и сверху на полке лежали их разнообразные вещи. Опасения Андрея насчёт возможного направления агрессии не оправдались. Более того, старший из джигитов проявил к капитану неожиданно "участие". Из пакета, который нёс один из его молодых товарищей он достал пиво и одну из банок, открыв, протянул офицеру:

– Возьми капитан… Я сам служил, знаю, что это такое, собачья жизнь.

Сказал с превосходством и пренебрежением, но капитан взял и, поблагодарив кивком, тут же начал пить… Андрей немало удивился, на службе он имел дело совсем с другими офицерами. В свою очередь, выпив пива, джигиты почувствовали себя ещё свободнее. Они по-прежнему общались друг с другом громко, не обращая внимания на окружающих, смеялись взахлёб… пинали ногами мешающие им сумки супругов-дачников. В сумках, видимо, находилось что-то бьющееся. Женщина, наконец, набралась храбрости и что-то тихо им сказала. Старший ответил громко, с издёвкой:

– Да, что ты за своё барахло трясёшься… миллион, что ли везёшь!?

Кавказцы любили хвастать тем, что трепетно относятся к старшим. Но тот нюанс, что это касается только представителей их наций, обычно умалчивается. Говорить любой русской женщине «ты», даже по возрасту годящейся им в матери, у горских юношей вошло в моду ещё с семидесятых годов. А к девяностым, когда начались боевые действия в Чечне, горцы, которые почти все симпатизировали чеченцам, словно забыли слово «вы» при разговоре с любым русским, кроме тех от которых в чём-то зависели. В реплике Старшего сквозило полная уверенность, что все русские, кроме горстки наделённых властью и должностями лиц, это обязательно нищие, не способные "делать" деньги.

Женщина притихла, более не решаясь препятствовать молодым джигитам пинать её сумки, вытирать о них ноги. Тем более, что муж, невзрачный, интеллигентского вида, побоялся поддержать её, а капитан, "купленный" банкой пива, смотрел куда-то в сторону, явно не собираясь ни во что ввязываться. Видя, что отпора ждать не от кого, Старший стал откровенно с усмешкой рассматривать женщину, некрасивую, в очках, но с большой грудью. Он перекинулся фразой на своём языке со спутниками, после чего они дружно рассмеялись, причём все трое глядели женщине на грудь. Та густо покраснела… Муж сидел рядом, словно слепой и глухой.

Ладно, пойдём, покурим, – сказал, как приказал Старший.

Поднимаясь, он вновь, вроде бы неловко, задел стоящую на полу сумку семейной пары. Качнувшись, он вдруг, словно падая, обеими руками опёрся на плечи женщины и тут же его руки соскользнули ей на грудь…

– Ой… что вы делаете!? – вскрикнула та.

Андрей весь напрягся.

– Чуть не упал… сумки тут свои порасставили, не пройти, – Старший с наглой улыбкой оттолкнулся от женщины, выпрямился и шагнул в проход. Его товарищи довольные последовали за ним … Ни муж, ни капитан не тронулись с места, ни издали ни звука…

2

Троица как убыла курить, так больше и не вернулась, видимо ушли выискивать для своей агрессии более приятные объекты, чем немолодая русская баба. Однако Андрей не мог их забыть до самой своей остановки. Он помнил, как обнаглели в России приезжие джигиты после девяносто шестого года. Но тогда считалось, что это следствие поражения в той первой войне. Сейчас совсем другая ситуация, чеченцев, бесспорно, самую храбрую, то бишь, самую жестокую, самую уважаемую на Кавказе нацию, Россия бьёт и бьёт сильно. Он сам участвовал в этом. Почему же здесь под Москвой по-прежнему так боятся кавказцев?

Андрей успокоился, лишь выйдя из электрички. От платформы до Озера идти где-то с километр. Становилось всё жарче. День, как и ожидалось, выдался почти безоблачным и безветренным. Он шагал по высокой насыпной дороге, справа и слева белел и зеленел берёзовый лес. Его обгоняли следующие тем же путём автомобили, мотоциклы, велосипедисты – все стремились к воде, к прохладе.