В Старом свете

Зрители бурно выражали свой восторг и громко аплодировали. Один из них, маленький, худенький Витя Ерёмин устроился рядом с самой крупной девушкой – Наташей Караваевой. Видно было, что ему лучше принять горизонтальное положение, но места для этого на диване не было и он сидел плотно сжатый Наташей с одной стороны и Мишей Ларионовым с другой. Он то и дело закрывал глаза и голова его падала на плечо Наташи, а Наташа тут же её отталкивала. Голова Вити на секунду принимала вертикальное положение, он просыпался, открывал глаза, смотрел на актёров, следуя общему настроению громко смеялся, и вновь засыпал, роняя голову на Наташино плечо. После этого всё повторялось снова. Его сосед справа – Миша Ларионов хоть и аплодировал вместе со всеми, сидел задумавшись.

Миша поступил в институт после армии и был на несколько лет старше своих однокурсников. В Москве у него не было ни родственников, ни знакомых и, чтобы свести концы с концами, он устроился ночным сторожем. Времени на учёбу у него не оставалось и он часто обращался к своим товарищам за помощью. Как-то раз, готовясь с ним к очередному семинару по математике, Борис увидел задачи, которые ему дали на приёмных экзаменах в университет и выругался.

– Ты что? – спросил Миша и Борис рассказал о своей неудавшейся попытке поступления в МГУ. Ларионов удивлённо покачал головой. Он не мог поверить, что человека не приняли в Университет только потому, что его фамилия Коган. Он был здоровый, добродушный и немного неуклюжий парень. Родился он в сибирской глуши, во время службы в армии познакомился со столичными ребятами и, послушав их рассказы, решил обосноваться в Москве. Сделать это он мог только поступив в институт. Он стал готовиться и проявил такую настойчивость, что его отпустили на приёмные экзамены ещё до окончания службы, а когда он поступил, демобилизовали на несколько месяцев раньше, чем положено.

– Ты чего такой грустный? – спросил его Женя.

– На работу идти надо.

– А ты не иди.

– Жить будет не на что.

– Тогда иди.

– Обязательно пойду, поэтому я и грустный.

– Пригласи к себе девочек, веселее будет.

– У меня даже времени нет, чтобы приличных девочек найти. Днём учусь, ночью работаю, вечером отсыпаюсь.

– Чего искать, ты ведь живёшь в общаге, бери первую попавшуюся и вперёд.

– Нет, я хочу это делать спокойно, регулярно, в своей квартире и в нормальных условиях.

– И с Мэрилин Монро.

– Не обязательно. Мне достаточно чтобы она была москвичкой.

– Зачем тебе москвичка?

– Здесь возможности больше, Женечка. Ты не знаешь, что такое жизнь на периферии. Даже и в Москве непросто, если тебе никто не помогает. Были бы у меня такие условия, – он сделал широкий жест рукой, показывая на обстановку квартиры, – я бы за десять лет защитил докторскую, а за пятнадцать стал академиком.

– Я именно это и собираюсь сделать, – сказал Женя.

– Ну и молодец.

– Так и тебе никто не мешает быть молодцом.

– Конечно, никто не мешает, но никто и не помогает. В этом разница.

– А женитьба на богатой невесте поможет? – спросил Саша Иванов, слышавший этот разговор.

– Не помешает.

– У меня есть богатенький клиент, который очень хочет выдать свою дочь замуж. Она на последнем курсе института и он боится, что её распределят в какую-нибудь Тьмутаракань.

– Ты её видел?

– Да.

– Ну и как?

– Она… не Мэрилин Монро.

– Не хрома, не коса, не горбата, эпилепсией не страдает?

– Нет.

– А как её зовут?

– Света.

– Сколько лет?

– Она сейчас на четвёртом курсе, значит ей, наверное, двадцать один.

– Подходит, – сказал Миша, собираясь уходить.

А вечеринка продолжалась. Одни пели под гитару, другие танцевали, третьи курили и обсуждали последние события в институте. Состав этих групп постоянно менялся. Время летело незаметно и, взглянув на часы, Борис охнул: было половина первого. На метро они с Сашей ещё могли успеть, но вот на автобус, который уходил от конечной станции, явно опаздывали. Вероятность того, что они поймают машину, была очень мала, а шлёпать домой пешком им не хотелось и они попросили Женю оставить их на ночь. Он бы, наверное, и согласился, если бы ещё раньше не договорился с Володей и его подружками. Пока он думал, как поделикатней выпроводить однокурсников, Муханов сказал, что поймает ребятам такси. Они отнеслись к его обещанию скептически. В то время поймать такси в Москве было так же сложно, как и встретить члена политбюро. Даже днём это было почти нереально, а уж ночью зелёный огонёк появлялся только около крупных ресторанов. Но даже если пустое такси и проезжало мимо, не было никакой гарантии, что оно остановится. Водители сами выбирали себе клиентов по каким-то только им известным признакам.

Володя надел кепку-аэродром и вышел на улицу. Шанс был один из тысячи, но через минуту появилось такси, а когда Муханов проголосовал, машина остановилась и из окна её высунулся водитель.

– Паслуший, дарагой, – сказал Володя, – мэне в Красногорск, плачу сколька скажэшь. Давэзош?

– Довезу, – ответил тот.

В эту машину и сели Саша с Борисом.