В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Насколько я понимаю, целью этого нового приказа было главным образом наверстать упущенное в передовых районах путем «изоляции» комиссаров и государственных чиновников в лагерях для военнопленных. В послевоенный период в некоторых кругах считалось, что он был составной частью первоначального приказа о комиссарах. Это неверно. На самом деле только один человек, Гитлер, и формально, и лично был замешан в авторстве и подготовке двух этих приказов; его несчастный начальник штаба ОКВ тоже был вовлечен в это, но только в качестве адресата. Адресаты в обоих случаях были абсолютно разные; первый приказ был направлен в полевую ставку, второй – в управление лагерями для военнопленных. Возможно, по опыту с боевыми частями Гитлер исключил и это управление из командной цепочки и во втором приказе просто отдал ему распоряжение открыть ворота лагерей для военнопленных приспешникам Гиммлера. Что касается боевых частей, то результат был прямо противоположным; все поняли, что о противозаконном обращении с комиссарами в лагерях для военнопленных скоро станет известно противнику, который придет к выводу, что его войска должны сражаться до последнего. Видимо, этим и был вызван июньский приказ 1942 года по поводу существенных послаблений в лагерях для военнопленных, хотя он никогда не отменялся.

В заключение этой мрачной главы из моей памяти считаю своим долгом сказать следующее. Даже в военных кругах часто высказывалось мнение, что в Северной Африке и Италии германская армия «воевала по-джентльменски», мнение, которое подразумевает, что на Востоке армия вела себя по-иному. Это абсолютно несправедливое унижение достоинства большей части германской армии. Не говоря уж о том, что дивизии часто перебрасывались с востока на запад, было бы ближе к правде сказать, что немецкий солдат Второй мировой войны умудрялся сохранять свое традиционное достоинство на Востоке, как и везде, несмотря на беспримерные нагрузки, которым подвергали его не только действия противника, но и действия собственного Верховного главнокомандующего.

Глава 5 Восточная кампания – от начала до зимнего кризиса

Новая полевая ставка

Армия перешла границу на рассвете 22 июня. На этот раз Гитлер не стал следовать порядку, которого он придерживался на Западе в 1940 году, а подождал примерно тридцать шесть часов, чтобы посмотреть, как будут разворачиваться события, прежде чем отдать приказ о перемещении ставки в Восточную Пруссию. Только в полдень следующего дня, первого дня мобилизации в Советском Союзе, многочисленные эшелоны верховной ставки двинулись на самолетах и поездах на восток. Полевой эшелон отдела «Л», личный состав и структура которого не претерпели изменений, отправился в 14.45 со станции Берлин-Грюневальд к неизвестному месту назначения; на следующее утро в 3.45 он достиг назначенного пункта в лесах Горлице, в нескольких милях восточнее Растенбурга.

Пунктом выгрузки оказался полустанок на местной железнодорожной линии, и всего в нескольких метрах от него мы обнаружили зону 2 новой ставки. Она была полностью обнесена забором из колючей проволоки и почти не видна с дороги; большинство кабинетов находилось в деревянных бараках, стоявших вокруг простой сельской гостиницы, где в мирное время останавливались приезжие из Растенбурга. Что касается размеров помещений, количества окон и обстановки, то выглядела ставка так, будто ее обустраивали по правилам берлинских министерств. Еще больше удивило полуподземное сооружение, напоминавшее длинный спальный вагон с рядом тесно примыкающих друг к другу дверей; оказалось, что в нем находятся дополнительные кабинеты и спальные места для офицеров; у меня оказался даже номер на двоих. Бетонные стены были обиты деревянными панелями, окрашенными в радостные цвета; там имелись встроенные шкафы, эмалированные тазы, ванны с подведенным к ним водопроводом, центральное отопление и разные электрические новинки – все это с трудом совмещалось с привычным представлением о полевой штаб-квартире. Через несколько ночей я первый сбежал из этих катакомб; сначала обосновался в нашем спецпоезде, который все еще стоял на соседней станции, потом перебрался в старую гостиницу, где все еще жил ее хозяин и где мы организовали простенькую офицерскую столовую. Остальные офицеры отдела «Л» вскоре последовали моему примеру и перебрались в офицерские бараки.

Кроме полевого состава верховной ставки, в зоне 2 разместился и так называемый батальон «личной охраны фюрера»; он нес караульную службу, а его командир выполнял обязанности коменданта ставки. Мы мало виделись и общались друг с другом; тем не менее в этой части ставки мы находились среди своих, и штатских типов поблизости не было.