В Ставке Верховного главнокомандующего. Воспоминания адмирала. 1914–1918

Неизмеримое несчастье наше заключалось в том, что в самую тяжелую пору российской истории верховное управление государством находилось в руках слабовольного и мистически настроенного императора Николая II, не обладавшего свойствами, необходимыми для правления великой страной, а Верховное командование вооруженными силами фактически находилось в руках генерала Алексеева, человека, безгранично преданного своему долгу, отличного знатока военного дела, но, к сожалению, не отличавшегося ни широтой взглядов, ни дарованиями, присущими выдающимся полководцам.

* * *

Те, кто будут стремиться оправдать Верховное командование в том, что оно своевременно не предприняло Босфорскую операцию, будут, конечно, упорно настаивать на том, что флот был неспособен ее выполнить. Они сознательно закроют глаза на то, что в 1916 году флот полностью доказал свою на то способность перевозкой 5-го Кавказского корпуса в Трапезунд; что в 1916 году турецкие вооруженные силы в целом и части, обороняющие Босфор, в частности почти совсем утратили свою боеспособность; что предпринятая англичанами в начале войны наспех и со случайными войсками Дарданелльская операция доказала возможность высадки десанта даже на прочно занятый противником берег; что мы предполагали предпринять Босфорскую операцию с отборными войсками; что с морской стороны операция была во всех подробностях подготовлена; что, наконец, ею должен был руководить такой решительный и талантливый вождь, каким был адмирал Колчак.

Пусть будет так: исчерпывающий и бесспорный ответ, конечно, мог бы дать один лишь опыт, то есть попытка осуществить эту операцию. Но тут-то именно и возникает грозный вопрос: почему, – раз от этого зависел исход войны, раз осуществления этой операции требовало правительство, раз этого хотел государь, раз на этом настаивали моряки, – Верховное командование, пожертвовавшее сотнями тысяч жизней для второстепенных операций на фронте, как, например, на озере Нарочь, не решилось рискнуть двумя-тремя дивизиями для попытки своевременно осуществить решающую Босфорскую операцию? Почему оно не поставило в своих планах эту операцию хотя бы вровень с подготовкой прорыва на Юго-Западном фронте и почему оно само не настаивало на ее осуществлении, а, наоборот, смотрело на нее как на излишнюю затею?

На это возможен лишь один ответ. Он заключается в том, что наше командование после ухода с поста Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича не отвечало в достаточной мере своему назначению, особенно в той бесконечно трудной обстановке, в которой ему пришлось действовать.

* * *

Из катастрофы, постигшей Россию в Первой мировой войне, можно сделать несколько поучительных для всех вообще государств и народов выводов.

Прежде всего подтвердилось, что в обстановке современных войн, в которых участвует весь народ, а не одна лишь армия, как прежде, успех может быть достигнут лишь при условии полного единения власти с народом, что имеет место лишь в действительных демократиях, где власть исходит от народа и перед ним ответственна, а никак не при безответственных монархиях или диктатурах.

В этом отношении победа, одержанная Россией во Второй мировой войне под режимом сталинской диктатуры, составляет исключение, подтверждающее вышеприведенный вывод, ибо сам Сталин после войны удивлялся, как его не сверг, пользуясь войной, русский народ. Произошло же это лишь потому, что русский народ был поставлен перед выбором: идти в немецкое рабство или остаться под властью сталинской диктатуры, и выбрал последнее.

Особенно же подтвердилось то, что во время войны настоятельно необходимо оберегать всеми способами дух нации и принимать всяческие меры для поддержания его на должной высоте, дабы вся нация была способна выдержать до конца крайнее моральное напряжение, требуемое от нее современной войной, но никак не ослаблять силу сопротивляемости ее духа пагубным, а тем более оскорбительным направлением внутренней политики.

* * *

Существует мнение, что в условиях громадного прогресса военной техники сила духа по сравнению с оружием, то есть с материальными средствами, имеет в вооруженной борьбе гораздо меньшее значение, чем это было в прошлом.

Мнение это не только ошибочно, но является следствием полного непонимания самого существа вооруженной борьбы. Наоборот, сила духа имеет теперь гораздо большее значение, чем прежде, ибо невероятное разрушительное действие современного оружия, поражающее одинаково и бойцов на фронте и население страны, требует от всех них громадной силы духа, чтобы выдержать все испытания и не поддаться влиянию инстинкта самосохранения, побуждающего их к отказу от борьбы.