В Ставке Верховного главнокомандующего. Воспоминания адмирала. 1914–1918

В этом отношении штаб при великом князе был полной противоположностью штабу, который при государе разросся до нескольких сот человек.

Охранные части оцепили Ставку кольцом своих постов и в район ее расположения никого не пропускали, а окружающая лесная местность, скрывая Ставку от посторонних взоров, еще больше отчуждала нас от внешнего мира и способствовала строгому образу жизни, заведенному в ней с самого первого дня. Это создавало спокойную обстановку для сосредоточенной работы и обеспечивало сохранение тайны.

* * *

Работа в штабе продолжалась с раннего утра до позднего вечера, а зачастую и ночью – с небольшими перерывами для завтрака и обеда, когда в вагон-ресторан нашего поезда сходились офицеры штаба. Служебные разговоры не допускались, и беседа велась на отвлеченные темы, не касающиеся ведения войны. Еда была простая, к столу подавалось только легкое белое или красное вино.

Каждый день известное число чинов штаба из нашего поезда приглашалось к столу великого князя в «первый» поезд. Вагон-ресторан в нем, как и все вагоны-рестораны, был разделен переборкой с дверью на два неравных отделения. В меньшем отделении за столиком в углу сидел великий князь с начальником штаба и протоиереем отцом Шавельским, за столиком рядом с ним – представители союзных армий, а за остальными двумя сидели генерал-квартирмейстер и приглашенные гости. В большом отделении располагались остальные чины «первого» поезда.

Великий князь входил в вагон-ресторан точно в назначенный час, пожимал руки сначала всем гостям, а затем переходил во второе отделение, чтобы поздороваться с теми чинами, которых он в этот день еще не видел. Ввиду его высокого роста на верхней перекладине дверной рамы в переборке был прикреплен лист белой бумаги, чтобы обратить его внимание на необходимость наклонить голову.

Завтрак продолжался очень недолго – каких-нибудь полчаса с небольшим. Беседа за столом обычно носила не натянутый, но сдержанный характер. Когда дела на фронте шли благоприятно, великий князь принимал в ней живое участие и остроумно шутил, но когда положение на фронте оставляло желать лучшего, он хмурился, и завтрак проходил в молчании.

В тяжелые же периоды Самсоновской катастрофы[3] и отступления из Галиции приглашения к столу великого князя прекратились.

Короткими перерывами в работе после завтрака и обеда мы пользовались для прогулок пешком и верхом по живописным окрестностям Ставки. Эти прогулки были единственным нашим развлечением.

Во время этих перерывов генерал-квартирмейстер Ю.Н. Данилов обычно гулял по дорожке сада вдоль домика, где было его управление, и, покуривая сигару, обдумывал ведение операций. Великий князь, когда не гулял вместе с ним, строго наблюдал за тем, чтобы никто не нарушал размышлений Данилова во время этих прогулок.

Изредка мы, более молодые офицеры штаба, выезжали целым эскадроном верхом на прогулку под командой общего любимца Ставки, весельчака и балагура, бывшего лихого кавалериста Генерального штаба полковника Муханова, который заставлял нас проделывать разные эволюции. Во время таких эволюций больше всего доставалось, конечно, нам, морякам, а особенно мне, ибо мой «росинант», не желая терять собственного достоинства, решительно никогда не торопился. Однако, к нашему удовольствию, доставалось от Муханова и его собратьям по оружию, особенно медлительному и мягкому полковнику Стаховичу. Прогулки эти своим весельем очень способствовали поддержанию хорошего настроения в Ставке.

Хотя великий князь весьма отрицательно смотрел на посещение родными и женами членов штаба, все же изредка жены некоторых из нас приезжали на краткие свидания со своими мужьями и, тщательно скрываясь, жили в плохонькой гостинице местечка Барановичи.

Однажды мы с женой на прогулке верхом в дальнем и глухом лесу неожиданно встретились с великим князем, который в сопровождении начальника штаба скакал недалеко от нас. Я обомлел. Однако великий князь отвернулся и, заговорив с начальником штаба, сделал вид, что нас не заметил. На следующий день за завтраком он посмотрел на меня иронически – тем дело и ограничилось.

Этот случай привожу лишь в опровержение распространявшихся некоторыми злонамеренными лицами слухов о якобы бессердечности и даже бесчувственности великого князя.

* * *

Иногда в Ставку приезжал государь со своей свитой и некоторыми министрами.

Эти приезды всегда вносили тревожное настроение в жизнь Ставки, ибо они в большинстве случаев были вызваны решением каких-либо исключительно важных для ведения войны вопросов.

Зная умонастроение государя и некоторых его министров, мы всегда беспокоились за исход этих совещаний, опасаясь последствий столкновения взглядов между великим князем и окружением государя.

С тревогой смотрели мы на медленно проходивший в Ставку мимо нас царский поезд, за которым как бы тянулась струя гнетущей атмосферы, окружавшей престол и известные столичные круги, и облегченно вздыхали, когда царский поезд покидал Ставку.

Во все остальное время Ставка жила своей обособленной строгой жизнью, работая в атмосфере возвышенных чувств.