В степи Баскунчака

Когда пыль улеглась и самолет улетел достаточно далеко, к Коле выбежали маленькие дети, а в степи со стороны станции уже ехала “Полуторка” — зеленый грузовичок с брезентовой накладкой вместо крыши. Кто-то из подростков всё же успел добежать до станции и сообщить взрослым о машине с крестами, а может, и сами взрослые увидели, что над землянками кружит враг. Коле было крайне всё равно. Он взахлеб рассказывал историю окружившим его ребятам. Те кинулись с расспросами: “А что сказал немец? Как сказал? А какой он?”

Из остановившейся “Полуторки” выбежала тетя Валя, она работала семафорщиком на путях. Растолкала детей, осмотрела Колю, обняла, села возле него на колени и стала задавать вопросы. С перепугу накричала на детей, чтобы те не перебивали, а дали Коле слово.

— Только арбузы пришлось отдать, и дыни, и тыквы, — гнусавил Коля, понимая, что сделал плохо, ведь еда сейчас на вес золота, каждый кусочек, каждая крошка на счету.

— Та и Бог с ними, — махнула тетя Валя.

На шоколад смотрели, как на добытый трофей, как на золотое руно, а на Колю, как на местного героя.

Так Коля первый раз в своей жизни попробовал шоколад. И глубоко уверовал в то, что степь не всегда безлика и одинока. Иногда она содрогается от падающих на нее бомб, иногда молчит сурово. Летом она душит знойным жаром, зимой колет холодным стеклянным ветром. А по весне расцветает огнем красных тюльпанов, пахнет горькой полынью, волнуется серебристым ковылем, что по преданиям символизирует людскую скорбь и печаль. К концу лета выгорает до цвета желто-белого солнца, а если осень теплая с дождями, снова зеленеет ковром свежей травы.

Степь не одинока и не безлика. Тот, кто родился и вырос в степи, знает, как горяча его любовь к воле, к открытым пространствам и бескрайнему небу, на которое будто опрокинули краску с голубой эмалью. Степь принимает всё, что делает с ней человек — взрывает, добывает, рвет, копает. Она примет всё, потому что знает, как много еще есть в людских сердцах нерастраченной, самоотверженной любви.