В степях Зауралья. Книга вторая

В большой землянке у начала оврагов светился слабый огонек. Докрасна накалилась железная печурка. Сбросив кожанку, Русаков рассказывает партизанам о годах ссылки Владимира Ильича Ленина. Перед слушателями встает глухое сибирское село Шушенское, занесенный снегом дом и склонившийся над столом при свете лампы Ленин.

— Тяжело было Владимиру Ильичу в ссылке, но царизм не мог сломить его глубокую веру в победу пролетариата, — закончил беседу Русаков.

…Вчера приезжала Христина по поручению подпольного комитета. Вручила Григорию Ивановичу деньги от Красного Креста для раздачи партизанским семьям и директивы центра.

«Хорошо, что налаживается связь с рабочими Урала, — подумал Русаков, — самое главное — единство действий». За последнее время мелкие разрозненные отряды партизан двух районов Зауралья были объединены под командование Русакова, штаб которого попрежнему находился в лесах Куричьей дачи.

Неожиданно мысли Григория Ивановича были прерваны дружным смехом сидевших в землянке партизан. Русаков увидел, как Епифан тянул к себе чьи-то торчавшие из-под нар ноги и, вытащив полусонного Ераску, усадил его возле печурки.

— Ну-ко, Герасим, сыграй что-нибудь ребятам, — попросил он музыканта и подал ему балалайку. Настроив свой инструмент, тот вопросительно посмотрел на партизан:

— Что сыграть?

— «Узника»…

В землянке наступила тишина. Зазвенели струны. Усевшись на нары и подперев рукой щеку, Григорий Иванович затянул мягким баритоном:

Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой…

Батурин подхватил:

Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном…

В хор влился страстный тоскующий тенор Шемета:

Клюет и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно…

Под сводами землянки, как призыв пронеслось:

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора…

Туман исчез. Ночное небо прояснилось. Через редкие разрывы облаков виднелись звезды. Русаков медленно шел по лагерю к крайней землянке. Перешагивая через спящих вповалку людей, остановился возле небольшого столика, на котором стояла лампа.

Какая-то женщина укачивала плачущего ребенка и, точно вторя плачу, тянула:

— А-а-а,
Бай, бай, бай,
Пойди бука под сарай.
Под сараем кирпичи,
Буке некуда лягчи…

Русаков узнал Лоскутникову. За ее спиной, растянувшись в проходе, спал Иоганн.

— Здравствуй, Федосья, — поздоровался Русаков, улыбаясь. — Ивана пришла попроведать?

— Ага. Вот только Василко отдохнуть не дает, — показала она глазами на ребенка. — Неспокойный, — вздохнула женщина.

— Весь в отца, — улыбнулся Григорий Иванович, — непоседа.

После окончания войны с немцами Иоганн остался в Марамыше, вступил в партию коммунистов. Как только началось восстание чехов, он ушел в партизанский отряд. Старый Лоскутников умер. Хозяйство легло на плечи Федосьи. Русаков при встрече с нею, всегда вспоминал жестокую расправу Пашки Дымова над Иоганном. Пытливо глядя на Федосью, он думал: «Любит, видать, своего Иоганна».

— Не боялась к нам итти?

— К вам? Нет. Сказалась соседке, что иду к сестре в Усково. Ты, Григорий Иванович, моево-та Ивана сохрани, — слабо улыбнулась женщина.

— Сохраню, Федосья, сохраню, вот как только прогоним беляков, и вернется домой.

— Скорей бы. Плохо без мужика в хозяйстве, все валится, да и Пашка Дымов лютует. Убить, говорит, тебя надо за то, что за пленника вышла да к тому еще коммуниста.

Григорий Иванович подошел к группе партизан, сидевших возле печурки.

— Сказывают, когда товарищ Ленин приехал в Питер, господа, которые тогда у власти стояли, давай перед ним хвостом вилять. «Пожалуйте, говорят, Владимир Ильич, с нами чайку попить. Насчет квартиры не сумлевайтесь, лучший дом отведем», — рассказывал партизан в старой шинели. — А Ленин им в ответ: «Меня, говорит, братья да сестры здесь ждут, к ним и пойду». «А много ли их у вас?» — спрашивают Ленина. А он показал на площадь, где народ его дожидался, и отвечает господам: «Посмотрите, если мало кажется, прибавьте моих брательников со всей пашенной Расеи. А вы, говорит, господа, своей дорожкой шагайте, потому не по пути мне с вами!» Подхватил тут народ Ленина и вынес на руках к броневику. Поднялся Ленин на машину, взмахнул кепкой, поговорил с народом по душам, да как крикнет: «Да здравствует социалистическая революция!» Услыхали это господа и… дуй-дери, кто куда от такого гостя.

Слушатели заулыбались. Улыбнулся и Григорий Иванович.

— А вы знаете, о чем говорил тогда Ленин?

— Нет, не слыхали, а ну-ко, расскажи, — партизаны подвинулись к командиру. Русаков стал рассказывать об Апрельских тезисах Ленина.