В Стране Дремучих Трав

Я еще, по-видимому, не привык к мысли, что меньше паука и что гибель моя неминуема. У меня было одно желание — получше рассмотреть это удивительное существо. Любознательность спасла меня. Я не сделал ни одного жеста, движения. Я замер. Смотрел. Предо мной был мастер-ткач в своей мастерской. И мне припомнился миф об Арахнее.

Арахнея — лучшая ткачиха древнегреческих мифов, состязавшаяся в своем мастерстве с самой Афиной Палладой.

Арахнея была дочерью бедного крестьянина из Лидии. Она умела украшать свои тонкие ткани рисунками. Но вот до богини Афины — покровительницы ремесел и всяческих женских работ — дошло, что Арахнея так возгордилась своим искусством, что похвасталась победить в мастерстве Афину.

Уязвленная богиня приняла вид старухи, пришла к ткачихе и предложила ей состязаться в ткацком искусстве. Обе принялись за работу. Арахнея искусно выткала на ткани изображения похождений и превращений богов Олимпа. Тут старуха — богиня Афина — стала отыскивать недостатки в работе Арахнеи. Но их не было.

Афина должна была признать себя побежденной. Нелегкое признание! И в пылу гнева мстительная Афина ударила ткачиху челноком по голове и превратила ее в паука, который обречен вечно ткать свою паутину.

В моем воображении неожиданно возник этот древний миф и так занял мои мысли, что я не сделал ни одного суетливого движения. Этим я спас себя. Ведь пауки не нападают на неподвижные предметы.

А между тем существо, находившееся почти рядом со мной, билось, барахталось, стараясь вырваться из липкой паутины. Паук приближался к своей жертве — мухе. Хищник инстинктивно кидается на движущуюся добычу.

Плыли в воздухе восемь пар глаз, глядящих в разные стороны, плыли ноги с гребнями-щетками, видны были челюсти, похожие на клинки складного ножа.

Муха рванулась в мою сторону. Теперь она была совсем рядом со мной. Я оставался неподвижным. Паук бросился на муху. Он пеленал ее белыми нитками.

Паук как бы прилип к своей жертве. Надо выиграть время! Нужно схватить шар и бежать! Спускаясь, я все время оглядывался. Там, где была муха, теперь на паутине висело черное, обтянутое белыми нитками «платье» мухи. Я различил в разных местах паутины несколько таких же комочков. Пусть паук расправляется со своей жертвой. Мне нужен мой мяч-крупинка, возвращающий рост.

Я ринулся к шару. Случилось самое худшее: от удара ноги веревка, на которой я стоял, резко качнулась. Я перескочил на другую. Паутина стала колебаться, дрожать, и паук устремился к месту, где сильнее всего трепетала его сеть. Он кинулся ко мне!

Выступ старого пня

Я сорвал с плеч свой плащ. Размахивая, вертя плащом в воздухе, я стал целиться им в паука. Может быть, в эти минуты жесты и движения человека с плащом напоминали чем-нибудь испанского матадора, сражающегося на арене с быком. Может быть. Но не об этом я думал. Я видел чудовище и знал: погибну, погибну, как муха, если не задержу, не накрою его голову плащом. Бросил плащ и… промахнулся. Плащ не долетел до паука, а зацепился за крупинку и прикрыл ее. Канаты дрожали. Бой матадора с быком не получился. Но все же этот неудачный бросок меня спас. Паук бросился не на меня, а на плащ, под которым была крупинка, и стал его «пеленать».

Размахивая плащом, я стал целиться им в паука.

Паук стал «обрабатывать» мой плащ с тем же усердием, с каким расправлялся бы с живой мухой. Какая иллюстрация на тему о разнице между инстинктом и разумом!

Паук ткет сложные и затейливые тенета. Но как выполняет он всю свою работу? Только инстинктивно, автоматически отвечая на внешний сигнал-раздражитель. Наглядный пример предо мной.

Крупинку я уже не достану… Скорей отсюда! Еще не все потеряно! Надежда — нет, тень надежды — мелькнула в те минуты предо мной: где-то там, внизу, в океане трав, лежит другая крупинка, возвращающая рост. Ее я и отыщу… Прочь от паука. Я увидел раму, границу гигантской сети, схватился руками за какой-то канат и, раскачиваясь над бездной, стал ногами искать твердую опору… Нашел. Я — вне паутины!

И вот я уже стою на каком-то выступе или сучке пня. Медленно и осторожно, держась за этот выступ, переступая ногами через выбоины на коре пня, я спускаюсь все ниже и ниже, туда, где глухо шумят травы. Где-то там вторая крупинка…

Мои движения вновь привлекли внимание паука. Он, по-видимому, разделался с плащом, прикрывавшим пилюлю, гораздо раньше, чем я предполагал. Паук меня преследует. Но я за рамой паутины. Здесь пауку меня не достать! Там, у себя на паутине, этот хищник — хозяин. Только там!

Но вот паук появился у рамы своей паутины. Выпустил нить. Спускается по ней. Он уже качается над моей головой. Я снова замер. Мне казалось, что все восемь черных глаз паука стали смотреть в мою сторону. Веревка удлинялась, паук приближался ко мне. Я кинулся в сторону, залез в какое-то углубление. Пусть паук меня поищет! Наблюдательный пункт у меня великолепный!

Паук зацепился за выступ, на котором я только что стоял. Отсюда стал спускаться ко мне.