В Стране Дремучих Трав

Пчела вылезла на край гнезда, закрыла его листьями и улетела. Я попытался стащить лист с гнезда, но, видно, ослабел от голода и от плохого сна. Лист тяжелый. Время уходит. Наконец стащил! Теперь надо прыгнуть в гнездо. Но боюсь — глубоко. Отыскал подходящей длины шест, притащил. Только начинаю по шесту спускаться, как слышу — гудение. Это она, хозяйка гнезда, летит домой с новой порцией провизии. Несдобровать мне.

Я карабкаюсь вверх и, оставив шест, отбегаю. Нет, надо оставить в покое эту пчелу — слишком быстро она возвращается из очередного рейса. Мне не перехитрить ее, не хватит ни сил, ни терпения.

Однако как странно: все в Стране Дремучих Трав так неожиданно, поразительно, а чувство голода все то же, знакомое, привычное. И в этой невероятной Стране Дремучих Трав человек не может не есть, не может не спать.

Надо скорее добраться до дома Думчева.

Резкая трескотня оглушила меня.

Что за диковинный зверь? Крылья узкие и зеленые, задние ноги длиннее передних. Кузнечик! Он все пронзительнее, все веселее поет-трещит. И вдруг смолкает, прислушивается: не поют ли громче, чем он, другие кузнечики? И снова трескотня.

Подальше, подальше от этого оглушительного треска и шума! Один шаг — и я уже в чаще леса, среди странных деревьев. Корни, желтовато-белые, уходили в почву, а ярко-зеленые стволы то улетали стрелами в небо, то, пригнувшись к земле, сходились, сближались своими вершинами и узкими, длинными листьями. Непроходимая стена! Но и в чаще все слышится звон и треск кузнечика. Я оглянулся.

Там, совсем рядом с кузнечиком, вырастает, то сливаясь цветом с этой чащей, то выделяясь из нее, какое-то странное длинное существо.

Солнце всходило. И это существо смотрит на солнце. Зверь вытянулся и сложил на груди свои голенастые «руки». Не его ли называют в народе богомолом? Ну конечно, это богомол!

Я залюбовался им. Как спокойно и величественно он поворачивает свою голову с выпуклыми глазами, точно хочет внимательно прислушаться к треску кузнечика!

Похоже, что кузнечик надоел ему своим треском. Богомол то выступает вперед, то вновь исчезает в чаще.

Пуф! Пуф! — раздается рядом с кузнечиком. Точно резкое царапание ногтем по стеклу. Стук, сухой треск.

Занятно!

Богомол, нежно-зеленый, изящный и стройный, поворачивается к кузнечику.

Да, кузнечик, видно, ему порядком надоел.

Но как пластичны движения богомола! Вот он вытянул вперед длинную переднюю ногу, будто приготовился к какому-то замысловатому танцу. С ноги глядят черные пятна с белыми точками внутри. Нарисованные глаза! А на бедре — двойной ряд острых шипов, точно пила с двумя лезвиями. Шипы разного цвета и разной длины. Одни черные, другие зеленые, одни подлиннее, другие покороче.

И вдруг кузнечик повис на пиле, рванулся… Богомол отставил свою складную, как на шарнире, ногу, и я увидел на бедре еще одну пилу — с более мелкими и гуще расположенными зубьями.

Пилы сомкнулись и держат кузнечика. Кузнечик бьется в этих тисках. Тщетно: удары его ножек бьют по воздуху. Еще мгновение — и все кончено. Кузнечик затрепетал и замер. Богомол расправляется с ним: одна нога держит на зубьях своей пилы жертву за туловище, другая давит голову кузнечика.

Богомол завтракает.

Солнце все выше. И, позавтракав, богомол с трогательным смирением снова сложил свои страшные «руки» и обратил голову к солнцу.

Вот ханжа!

Но голова его то обращена к солнцу, то поворачивается в другую сторону.

Я зачарован изящными движениями богомола. Забыл всякий страх. Цепляясь за корни деревьев, пробираюсь все ближе и ближе: надо получше рассмотреть пилы богомола.

Одно неловкое движение — и, зацепившись за корень, торчащий из земли, я упал.

Пуф! Пуф!

Вскочил. Поздно! Передние, хватательные ноги богомола, так смиренно, «молитвенно» сложенные на груди, раскрылись во всю длину.

Богомол кинулся на меня. Он высок, очень высок, в три-четыре раза выше меня. Я отчаянно вскрикнул и все же успел замахнуться плащом, в котором была завернута крупинка. Прыгнул в сторону. Но поздно — вот-вот пилы богомола сомкнутся. Я погиб!

Но что это? Богомол падает.

Я не могу устоять на ногах и падаю рядом с ним.

Явь ли это или все только снится мне? Кто-то бережно и осторожно вытирает сухой, теплой человеческой рукой пот с моего лба, приподнимает меня.

Я слышу человеческую речь:

— Эх вы, батенька, батенька! Разве можно? Разве можно доверять этому злодею?

— Это вы? Вы спасли меня! — шепчу я. — Думчев?! Человек по-старомодному кланяется:

— Да, я Сергей Сергеевич Думчев.

Я смотрел, не зная, что сказать, был озадачен до крайности. Ну как не удивиться тому, что предо мной въявь стоит этот необыкновенный человек — Сергей Сергеевич Думчев? На плечах у него несколько плащей разной длины и разнообразной окраски. Под плащами — жилетка из плотной бумаги. На земле лежал дорожный мешок, по-видимому кокон гусеницы.

— Всю ночь за вами следую, — говорит Думчев. — Побывал и в лабиринте крота. Звал вас, а вы от меня прочь.

— Сергей Сергеевич… — шепчу я. — Я видел вас вчера… совсем близко… Догонял, звал… но потерял. И ночью искал! Ждал… И вот здесь, здесь вдруг вы спасли меня от этого зверя!