В стране Гудка – 3. Провинциальные истории

— Вот дороги у вас в городе не очень. Может лучше с дорог начать, — пожимая руку городничему, ответил Сидор.

— Заметили уже, — сразу сделал скорбное лицо городничий, — Не хватило средств. То, что Митрофан Анатольевич выделил нам из правительственного резерва, все до копейки потратили на дорогу от города, до вашей усадьбы. А вот на город не хватило денег. Уж больно песок дорогой у нас и почвы болотистые. В два раза больше песка уходит. Вот и не хватило, — и он вопросительно посмотрел на Сидора.

— С кем не бывает, — не зная, что сказать неопределенно, произнес Сидор.

— Вот это точно, — радостно согласился городничий, — А вы уж замолвите словечко перед Митрофан Анатольевичем. А мы в долгу не останемся.

— Переговорю при встрече, — ответил Сидор, желая побыстрее отделаться от назойливого городничего.

— Ну, а еще какие недостатки, вскрыли? «Что хотелось бы исправить или улучшить», — подобострастно произнес городничий.

— Да, пока еще вроде ничего особенного, — пожал плечами Сидор и вспомнил навестивших его крестьян, спросил, — Да, вот с лесом я так и не понял, почему рубить запретили и про трубу, которая в Сосновку дорогу перегородила. Почему это?

— Вы и это уже узнали, — с удивлением произнес городничий, — Но это не моя епархия. Лесом это Филины заведуют. А трубу Штирлиц сюда свернул. Почему не ведаю. Но я им обязательно передам. Они приедут и отчитаются подробно.

— Хорошо, хорошо, — успокоил его Сидор, и потянул на себя дверь, — Вы уж извините, мне поработать надо с документами.

— Понимаю, понимаю, — засуетился городничий. Я тут вам гостинчиков привез, — и он, оббежав Волгу, вытащил из багажника не большую корзинку, прикрытую сверху платком и подбежав к Сидору, протянул ему, смущаясь, — Вот.

— Что это, — не понял Сидор.

— Здесь вареньице и грибочки. Жена моя заготавливает. Просила вам передать.

— Не надо, не люблю я этого, — отстранился назад Сидор.

— Уж примите, я вас очень прошу. Не обидьте добрую женщину. Она так старалась вам угодить, — продолжая протягивать корзинку, чуть не с мольбой произнес городничий.

— Хорошо. Возьму. Кланяйтесь ей от меня, — забирая корзинку, согласился Сидор.

— Ой, она так счастлива будет, так счастлива, — прижимая руки к груди, умиленно произнес городничий, — И от меня там еще кое-что, на самом донышке. Все, все, не смею больше отрывать от дел, — и он, замахав руками направился к машине.

— Вот еще, что, — вдруг вспомнил Сидор, — Я там военных недалеко от трубы видел. Учения что ли там проводят?

— Вы и это уже увидели, — совсем растерялся городничий, — Это тоже не моя епархия, к сожалению. Я передам полковнику Самодуру, он приедет и все вам доложит. От и до. Из первых рук, так сказать.

— Да, ладно, — махнул рукой Сидор, — Не обязательно. Я если что сам подъеду, узнаю.

— Не беспокойтесь. Все вами названные, приедут и отчитаются. Все до последней копейки, — и он, по-военному отдав честь, запрыгнул на задние сиденье и Волга с включенной мигалкой вылетела через ворота усадьбы.

— Странный он какой-то, — вслух произнес Сидор и развернувшись к Герасиму, крикнул, — Герасим, вот еще одну корзинку привезли. Убери к остальным.

— Не густо городничий наложил, — подходя и забирая корзинку, недовольным тоном произнес Герасим. — Сами-то самосвалами вывозят.

— Не бухти, — прервал его Сидор, — Я и этого брать не хотел. — И открыв дверь, он вошел в дом.

На столе, прикрытым белым полотенцем, стояла миска с еще теплыми варениками, густо политых сметаной и большая кружка с молоком. Герасим постарался и приготовил обед. «Эх, хорошо у нас в деревне», — радостно подумал Сидор, присаживаясь за стол. С аппетитом пообедав, он сладко зевнул, потянулся и развалившись на диване скоро уснул.

***

(Сон Сидора). Он почему-то шел по Березовке, по подмороженной дороге, аккуратно обходя покрытые тонким ледком лужи. Проходя мимо белой хатки с крышей, покрытой толью, он услышал протяжное, доброе мычание коровы, доносившееся из приоткрытой двери старого сарая. Калитка не была закрыта и Сидор, зайдя во двор, подошел к сараю, и с любопытством заглянул вовнутрь. Там, перед коровой, с раздутыми боками и немного испачканной навозом, сидела на маленькой скамейке та самая беззубая старуха, Кулиночка, как ее назвал Мишка-белорус, которую Сидор подвозил от автобусной остановки. Старуха ловко тянула за дойки коровы и из них сильная струя со звоном била в подставленное оцинкованное ведро. Корова, почуяв Сидора, посмотрела на него добрыми глазами, выдохнув протяжное «м-у-у-у», хлестнула сама себя хвостом.

— Не балуй Белка, — хлопнула по боку корову старуха и оглянулась на Сидора.

— Здрасти, — улыбнулся и кивнул головой Сидор и принюхался. В сарае стоял знакомый сладковатый запах.

— Че вынюхиваешь, — незлобно спросила старуха.

— Какой-то запах странный. Что-то напоминает.