В Стране Гудка. Часть 1. С Новым Годом

Зал был уже заполнен. Только пустовали места в первом ряду, предназначенные для главных лиц и их приближенных. При появлении Сидора, все дружно встали и аплодисментами стали его приветствовать. Сидор, улыбаясь и делая ручкой, как его учил тогда в кинозале Челентано, прошел к своему месту и сел, сделав счастливое лицо. Но тут в зале снова зазвучали аплодисменты, переходящие в скандирования и на красной дорожке, появился Сам. Он бодрой перекачивающейся походкой, похоже на ходьбу марафонца, прошел, улыбаясь между рядами и подойдя к Сидору, остановился и протянул руку. Сидор с тем же счастливым выражение лица встал и с небольшим поклоном пожал его руку.

— Молодец, — улыбаясь произнес Сам, — Мне нравится, как ты себя поставил. Давай дальше, в том же духе, — и он, похлопав рукой Сидора по плечу, отойдя, сел на приготовленное ему место, отделявшее его от Сидора десятком генералов и личных помощников. Тут же в зале стал медленно гаснуть свет, и все дружно сели.

— Поздравляю, — прошептал уважительно на ухо Сидора Челентано и протянул ему руку. В это время зазвучали звуки оркестра, занавес разъехался и на сцене, на фоне меняющихся видео картинок с церквами, марширующими десантниками, и летящими истребителями появился Кекс в блестящем костюме и синих очках.

— Рад приветствовать вас господин Сам, господин премьер-министр и всех почитателей моего скромного таланта, — в микрофон произнес Кекс. Зал осторожно поаплодировал в ответ. Кекс низко поклонился, и чуть ли, не засовывая в рот микрофон, запел, как-то специально картавя слова и угловато выставляя в сторону левую руку. Как только он, спев первый куплет, и затянул припев, весь зал уже взорвался настоящими аплодисментами и дружно, на последней строке, подпел кумиру:

Самый лучший день заходил вчера,

Ночью ехать лень, пробыл до утра

Но пришла пора, и собрался в путь

Ну, и ладно будь…Ну и ладно, будь

После этой песни народ в зале сразу стал, разогрелся и начал вести себя более активно. Даже Челентано стал раскачиваться в такт, следующий песне, делая похожие как у Кекса движения руками. Однако на Сидора, творчество этого, наверное, талантливого исполнителя, не произвело такого впечатления, зато от выпитой водки и съеденного шашлыка внутри возникла гармония и удовлетворение, и к середине третьей песни, он благополучно заснул. (потом эта его фотография, спящего на концерте, среди толпы ликующих фанатов, облетит все мировые издания и таблоиды).

(Сон Сидора). Ему приснилось, что он на своем дорогом служебном авто ехал из Копейковской дачи в Кремль, на концерт Кекса. Вдруг машина остановилась, и водитель нецензурно выругался, и произнес: «Когда же они прекратят дороги переделывать!»

— А, что такое, — спросил Сидор, опуская стекло.

— Канал теперь капают, для гондольеров, как в Венеции. Одна полоса для проезда осталась, — тяжело вздохнул водитель.

— Зачем, — удивился Сидор.

— Я откуда знаю. Вы лучше мэра спросите. Вон он интервью для телевидения дает, — ответил водитель. И действительно чуть в стороне стояла несколько человек в белых касках, а симпатичная журналистка брала у одного из них интервью. Сидор присмотрелся и узнал в этом господине, с пухлыми щечками и черными бусинками глаз Квасковского мэра.

— Пойду, спрошу, — открывая дверь, сказал Сидор и направился к этой группе. Подойдя к ним, он остановился чуть в стороне и прислушался.

— Скоро, кроме велосипедных дорожек и самых широких в Европе тротуаров, в нашем городе появится сеть каналов, по которым, гости и жители Квасквы, смогут беспрепятственно перемещаться по улицам, на специально закупаемых в Венеции гондолах. Гондолы, вместе с велосипедами, станут равноправным общественным транспортом и помогут убрать с наших улиц последние личные автомобили и в очередной раз решить проблему пробок.

— Но зимой они же не смогут перемещаться, — спросила журналистка.

— Кто, — не понял мэр.

— Гондолы. Зимой каналы замерзнут, и по ним нельзя будет плавать, — не уступала журналистка.

— Да, — удивленно замер мэр и бусинки глаз исчезли в его лица.

— Зимой мы перейдем на Конько гондолы, — пришел на помощь, помощник, чем-то похожий на Чингисхана.

— Да, — расцвел мэр, и черные бусинки снова появились на его лице.

— Конько гондолы, будут перемещаться при помощи коней, — продолжала терзать явно неприятную для мэра тему, задала глупый вопрос журналистка.

— При помощи коньков, — зло ответил помощник Чингисхан.

— Да, — согласился мэр и продолжил, — И после того, как мы отгондолим, отвелосипедим и оттротуарим центр, мы на этом не остановимся и продолжим реконструкцию дальше, по всему городу. Оставив проезжую часть только для служебных машин, членовозов и состоятельным гражданам, способным платить за парковку, — и мэр, расплывшись в улыбке добавил, судя по всему, любимую фразу, — И вот тогда мы полностью исключим пробки на дорогах.

— Как же тогда будут перемещаться все остальные, не состоятельные, — не отступая, поинтересовалась настойчивая журналистка.