В стране Львиных гор

За ужином кают-компания заполнилась лишь наполовину, и дело было не в меню. В моей каюте все пришло в движение. Три ящика ночного столика выдвигались одновременно, как по неслышной команде, при движении корпуса судна в другую сторону с грохотом возвращались в исходное положение, но лишь для того, чтобы в следующую секунду снова открыться. Бутылка беспошлинного коньяка с категорической надписью «Употреблять только при волнении на море!» — предмет моей нежнейшей заботы — упала со стола, и ее содержимое вылилось, словно это была простая вода. В каюте надолго установился запах дешевой забегаловки. Капитан, «учуяв» его, заявил с официальным видом:

— Дорогой мой, пейте сколько вашей душе угодно, но помните, в шлюпку вы должны сесть без посторонней помощи.

Он имел в виду спасательную шлюпку, приготовленную на верхней палубе с левого борта и только, казалось, и ждавшую сигнала тревоги. Так разбушевавшееся море «подмочило» мою репутацию. В ярости я тыкался, подчиняясь невидимым силам, из одного угла в другой, старался спасти, что можно, и наконец решил «лечь в постель».

Едва я без сил растянулся на койке, как рядом в буфете раздался веселый звон осколков и сразу же за ним крик отчаяния нашей прелестной стюардессы, оплакивающей содержимое шкафчика — чашки и глубокие тарелки. Из холодильника в салоне на пол поскакали бутылки пива.

— Посуда бьется к счастью, — утешал ее подошедший на шум вахтенный офицер. — Если мы удержимся на курсе, то к ночи увидим огни Финистерре. Тогда станет потише.

И действительно, когда показался мыс Финистерре на северо-западном побережье Испании, названный когда-то концом света, мы почувствовали облегчение. Волнение заметно ослабло, Атлантический океан спокойно принял нас в свои объятия. Уже не было слышно звона бьющейся посуды, отвратительное чувство тошноты прошло, еда казалась опять вкусной. И каким прекрасным стало плавание! Мы миновали восхити тельный город Лас-Пальмас на Канарских островах держали курс на Дакар. При мысли, что завтра mi увидим Африку, мое сердце забилось учащенно.

Африка манила меня — с детства. И теперь я втайне надеялся найти там отблески того волшебного очарования, которое когда-то влекло к ней великих путешественников, а позднее — ученых различных специальностей со всего мира, интересовавшихся своеобразной куль турой темнокожих народов и удивительными сообществами животных и растений.

Солнце еще только вставало, когда я с биноклем руках уселся на пеленгаторном мостике, с нетерпением всматриваясь в далекий горизонт впереди, где в легкой дымке земля и небо, казалось, сливались воедино. На востоке из бесконечных далей океана поднимался гигантский огненно-красный шар солнца. Он с каждой минутой разгорался все более ярким желтым светом пока наконец его сияние не залило все необъятное море и затерявшееся в нем наше судно. Неужели это то же солнце, что светит над Европой? Мне оно казалось больше, светлее, ярче обычного. Конечно же, это солнце Африки!

Прошло не меньше двух часов, прежде чем рулевой тронул меня за плечо: «Впереди земля!» Я поднес бинокль к глазам. На горизонте появилась узкая светлая полоска — берег Сенегала. Еще через два часа я раз глядел песчаные дюны, простиравшиеся насколько хватало глаз. Берег был плоский, кое-где на нем росли пальмы. При виде его только очень большой энтузиаст мог не испытать разочарования. Первую встречу с Африкой я представлял себе совсем иначе.

После завтрака мы миновали лежащий перед Дакаром островок Горе с остатками старинных укреплений В XVIII веке здесь в нечеловеческих условиях держали сенегальских рабов в ожидании европейских судов, на которых их переправляли в Америку, где несчастные должны были работать на обширных хлопковых плантациях. Сколько горя и страданий видел этот пустынный островок, какие страшные трагедии происходили здесь!

Перед обедом мы вошли в порт Дакара. Впереди четко вырисовывался мирный светлый силуэт современного города. Над портовыми сооружениями парило неисчислимое множество черных грифов. Слабо разветвленным хвостом они напоминали наших красных, коршунов, с которыми действительно находятся в родстве. Хищники искали на берегу дохлую рыбу и, завидев отброшенную морем добычу, затевали из-за нее ожесточенную драку. Грифы уничтожали и многие другие портовые отбросы.

Едва «Розенорт» бросил якорь, как пирс перед ним буквально в мгновение ока заполнился людьми. На него немедленно выплеснулась небольшая армия торговцев, среди которых преобладали высокие, стройные сенегальцы. Одни приехали в роскошных современных лимузинах, другие прибежали лишь с перекинутым через плечо узелком, но и те и другие безошибочно почуяли запах «бизнеса». В один миг на горячем бетоне у трапа были разложены товары, в основном резные изделия из красного дерева, жемчужные ожерелья, украшения из слоновой кости, а также местные попугаи, зеленые мартышки и даже две большущие живые змеи. Живописное зрелище, которое ни одного фотографа не оставило бы равнодушным!