В стране Львиных гор

Я люблю старые деревья. История их жизни часто удивительна, под сенью их крон в прежние времена происходили порой важные события. Во Фритауне рядом с гигантской сейбой находится «дворец правосудия». Только ли по воле случая? Хассан этого не знал.

Мы двинулись дальше, но Хассан почти тут же попросил опять остановиться и показал на новое современное строение:

— Наш почтамт. Зайдем спросим, нет ли новых марок.

Хассан обещал своим лейпцигским друзьям присылать все филателистические новинки. Почтовая связь явно не пользовалась во Фритауне почетом. Большой зал был пуст, служащие томились от безделья у своих окошек.

Почтовые марки Сьерра-Леоне представляют большой интерес, и не только в масштабах Африки. Они вообще ни на какие другие не похожи. Края у них всегда ровные, а формы они могут быть любой. Встречаются марки круглые, овальные, ромбические, грушевидные, многоугольные и даже совсем неправильных очертаний. Самые дорогие марки имеют золотой кант. Первые марки такого рода были выпущены в 1964 году.

Хассан купил новую серию «Правостороннего движения», о которой прочитал утром в «Дейли мейл».

Но большинство марок было посвящено другой теме — на них красовались сверкающие бриллианты с гордой надписью: «Сьерра-Леоне — страна железа и бриллиантов». Я был восхищен точностью рисунка, чистыми красками печати, а главное — гигиеничностью применения марок, не имеющей себе равной во всем мире. Чтобы приклеить марку, ее не надо смачивать. Она покрыта влажным клеем, сдираешь с нее белую защитную пленку, слегка прижимаешь пальцем — и готово: она прилипла. До чего просто!

Только к вечеру мы доехали до дома Хассана в Мэррей-Таун, квартале для зажиточных людей, вскарабкавшемся высоко на гору. Свежий ветер поднимал зыбь на поверхности небольшого морского залива, отделяющего Мэррей-Таун от очаровательного полуострова Кейп-Сьерра. За высокими деревьями и неизвестными мне декоративными растениями прятались роскошные виллы, построенные в период английского колониального владычества. В садах ярко горели великолепные кусты гибискуса. Здесь обосновалось большинство иностранных посольств, каждое за высокими толстыми стенами. Окна забраны решетками — словно для того, чтобы строго хранить дипломатические тайны.

В Мэррей-Таун располагалась и штаб-квартира сьерра-леонской армии. Одноэтажные казармы живописно лепились к круто обрывающимся в море зеленым склонам, поросшим фиговыми и манговыми деревьями, и совсем не походили на привычные для нашего глаза европейские казармы с их подчас унылыми фасадами.

Сьерра-Леоне имеет небольшую армию — численностью около двух тысяч солдат. Их жены и дети также живут в гарнизоне Мэррей-Таун, где есть свои школы, мастерские и магазины, куда нет доступа остальному населению.

Дом моего друга находился рядом с въездом на территорию казарм. Сбавив скорость, мы медленно к нему приближались… Вдруг из придорожного рва выскочили четыре вооруженных солдата с мрачными физиономиями и преградили автоматами дорогу незнакомой машине. Хассан возмущенно погрозил им кулаком, высунулся из машины и начал ругаться на языке крио. Как только молодые солдаты узнали молодого ветеринара, их лица просветлели. Автоматы опустились, солдаты, рассмеявшись, показали знаками, что мы можем ехать дальше. Я получил разрешение на проезд, даже не показав документы. Африканцам казалось излишним, может, даже невежливым спрашивать разрешение на въезд у иностранца в присутствии его африканского друга. Я и впоследствии не раз встречался с подобным явлением. Живое удостоверение личности в образе уважаемого африканца было намного важнее любых бумажек, по сути дела, незаменимо.

После этой первой встречи с часовыми меня больше не останавливали в Мэррей-Таун, даже если я ехал в «Баркасе» через военный лагерь.

Не скрою, меня это удивляло. Человек, расхаживающий по чужому городу с четырьмя фотоаппаратами и несколькими телеобъективами, в Европе неизбежно привлекает к себе внимание, а если он к тому же живет поблизости от военных объектов, то уж обязательно внушает подозрения. В этом сказывается разница между Европой и Африкой.

Корделия, жена Хассана, как истая хозяйка дома приняла меня радушно и тепло. Это молодая и очень красивая женщина, дружелюбная и простая в обращении, образованная, много читает, любит хорошую музыку. Она училась в Лондоне и теперь работает в известной фармацевтической фирме. Настоящая африканка по внешности и темпераменту, Корделия влюблена в Лондон, это я заметил очень скоро, хотя Хассану не нравится, когда она вслух мечтает о многомиллионном городе на Темзе, о его больших музеях, театрах, прекрасных парках и многочисленных развлечениях, каких нет во Фритауне. Хассан и Корделия поженились в Лондоне, там у них родился сын Анель. Будние дни он проводит у бабушки на Фура-Бей-роуд.