В стране мифов

Трагично и то, что Прометей не может надеяться на помощь тех, ради кого он страдает. Ведь люди боятся верховного владыки. Многие из них, привыкнув к деспотизму, уже не способны возмущаться его жестокостями. Другие, трезвые и благоразумные, доказывают, что борьба и любая иная форма протеста обречены на неудачу. Третьи… Третьи вообще оправдывают произвол соображениями высшей, недоступной их пониманию необходимости. Как с горечью признавался Прометей, «будучи милосердным, к себе я не дождался жалости».

Наконец, трагедия титана в том, что он держит в собственных руках средство своего освобождения: ему достаточно смириться, назвать имя морской девы Фетиды (матери Ахилла) — и он будет свободным. Правда, тогда Прометей предаст человечество, изменит своей совести, самому себе. Но этот путь для него закрыт. И он идет навстречу своей судьбе — побежденный, которого боится победитель. «Самый благородный святой и мученик в философском календаре», как назвал его Маркс.

В глазах современников Эсхила Прометей был величественным героем. Таким он сохранился в памяти потомков на многие века. Не случайно к нему обращались писатели разных стран и эпох, видя в нем образец тираноборца и защитника людей. «Филантроп» — так охарактеризовал его Эсхил, придумавший это слово.

Но, возвеличивая бунтующего титана, трагедия одновременно наносила смертельный удар его врагам-олимпийцам и их владыке — Зевсу.

Это вовсе не значит, что великий драматург V века до нашей эры был убежденным атеистом. Эсхил верил в существование правящей над миром особой, высшей справедливости. Но если раньше ее связывали с конкретными богами, то теперь речь идет о том, что Правда не подвластна им. Мало того, что олимпийцы не дали ее людям, они и сами не следуют ей. Высшая Правда, истина, по Эсхилу, вне времени и пространства, она проникает всюду, она организует мироздание. И никакой верховный владыка — такой же человекоподобный бог, как и все остальные, не может быть единственным источником этой истины. И именно Зевс меньше чем кто-либо имеет право претендовать на это. Ведь Зевс — тиран, человеконенавистник. Он коварен, жесток, мстителен. Он запятнал себя скандальными похождениями и любовными интригами. Он слишком многого не знает и не способен понять.

Эсхил отрицает не божество вообще, а именно такого, конкретного бога и его спутников.

О нас давно уж боги не заботятся,
Обрадуются, разве лишь про смерть узнав, —

говорится в одной из его трагедий.

…Но разве вам не кажется,
Что царь богов воистину безжалостен
Ко всем живущим? —

спрашивает он в другой.

Требование справедливости от богов было всеобщим в те времена, и потому нередко поэты и драматурги упрекают олимпийцев за то, что на земле царят ложь, насилие, лицемерие. Мысль греков не в состоянии была примирить земные беды с существованием всевидящих и всемогущих олимпийцев. Рано или поздно должно было наступить разочарование в богах, и в первую очередь-в Зевсе. Разоблачая верховного владыку, Эсхил особо выделяет одно обстоятельство: все пороки Зевса порождены его положением на Олимпе. Он — единоличный правитель, самодержец, деспот. И, как всякий тиран, он завистлив и недоверчив, жесток и коварен, самовлюблен и преисполнен сознания собственной непогрешимости.

Слово «тиран» не сразу приобрело тот смысл, который вкладывают в него сейчас. Когда-то так называли любого правителя, которому власть досталась не по наследству, а благодаря захвату. В VII–VI веках до нашей эры тирания являлась довольно распространенной формой правления в греческих городах. Когда рушилась власть старой, родовой знати и поднимались новые общественные слои, когда возникали смуты среди граждан, приводившие к вооруженным столкновениям, в тирании видели выход, «залог мира и порядка в государстве». Тираны, пришедшие к власти, как бы вставали над борющимися группировками, заигрывали с народом, проводили реформы в его пользу. И все-таки даже самые умеренные и осторожные правители вызывали, в конце концов, недовольство. Единовластие и бесконтрольность неизбежно приводили к беззакониям. Право самолично решать судьбу людей, распоряжаться крупными средствами, сознание полной безнаказанности за свои действия — все это приводило к тому, что тиран становился настоящим деспотом. Вред тирании был велик. Она развращала граждан, поощряла самые низменные инстинкты, плодила доносчиков, подхалимов, трусов; она отучала людей самостоятельно мыслить и действовать.

О тиранах рассказывали многие античные писатели. И все подмечали общие черты, характеризующие самовластцев. Обязательным условием тирании они считали равнодушие народа к политическим делам, его бессилие, неумение, а иногда и нежелание разобраться в происходящем. Тиран мог действовать лишь в обстановке взаимного недоверия в государстве и, как правило, сам не отличался особой храбростью. «Беднее всех мужеством — тираны», — утверждал Платон.