В стране мифов

Разумеется, верования вовсе не исчезли. Но все чаще и чаще греческие мыслители обращаются к самой идее божества, как к какой-то всемирной, беспредельной, таинственной силе. Конкретные, очеловеченные боги, чьи биографии составили Гомер и Гесиод, не внушали больше доверия. Они не были ни нравственными, ни всеведущими, ни всемогущими. Боги, которые, по словам Маркса, были «смертельно ранены» в «Прикованном Прометее», одержали поистине «пиррову победу» над титаном. Они даже не подозревали, что им осталось жить лишь несколько веков. Прометею же, подарившему людям огонь разума, суждено было остаться бессмертным.

Король умер. Да здравствует король!

Пират Дикеарх, состоявший на службе у македонского царя Филиппа V (правившего в конце III — начале II века до нашей эры), славился своей дерзостью. Мало того, что он совершал разбойничьи набеги и обращал пленников в рабов, у него хватило смелости унизить самих олимпийцев. Человек «безбожный и беззаконный» (так называет его греческий историк Полибий), он был явно не удовлетворен деятельностью старых богов и нашел себе новых покровителей. Пират воздвиг алтари двум божествам — Нечестивости и Беззаконию.

Разумеется, в то время это считалось святотатством. И все же… Как много изменилось в мире, если стало возможным подобное богохульство. Куда девались почтение и страх, которые внушали прежде столь грозные обитатели Олимпа?!

Мы уже говорили о том, что постепенно авторитет богов падал все ниже и ниже. Сначала они казались всесильными и таинственными. Их боялись и безоговорочно признавали их власть. Они олицетворяли природу и не обладали никакими моральными свойствами.

Но люди все больше познавали окружающий их мир, осмысливали причины событий и их следствия, находили закономерности явлений. Боги все чаще выступают теперь как организующее начало, как носители строгого порядка. Они все больше очеловечиваются, все тесней связываются с жизнью общества, становятся источником добра, правды, справедливости.

Но уже здесь таилась опасность. Мифы давали богатый материал для того, чтобы сопоставить действия богов и людей, и нередко обнаруживалось явное несоответствие божественных принципов человеческим идеалам. И эллины начали сомневаться: так ли уж справедливы и всемогущи боги? Всегда ли они правы? Можно ли считать безупречным порядок, установленный ими на земле?

Наступление на олимпийцев шло с разных сторон. Наука вытесняла их из природных сфер. Физика, медицина, география, биология и, конечно, философия оставляли богам все меньше места на земле. А астрономия успешно разобралась в небесных явлениях, вовсе не испытывая потребности в божественном вмешательстве. Правда, многие астрономические открытия и оценки были неточными, приблизительными, и средневековая Европа получила в наследство от античности не гениальную догадку о вращении Земли вокруг Солнца, а систему египетского астронома II века Клавдия Птолемея, сделавшего неподвижную Землю центром мироздания и гордо заявившего в эпиграмме самому себе:

Звездные в небе дороги и лунное круговращенье
Я, хитроумно раскрыв, изложил в своих сочиненьях.

И все же вера в богов — не богов вообще, а именно в тех веселых и грозных человекообразных обитателей Олимпа — оказалась подорванной.

Начались нападки на Гомера и Гесиода, выставлявших богов в столь неприглядном свете. Открыто признавалось, как писал Геродот, что Гомер и Гесиод «создали родословную богов, дали им прозвища, распределили между ними почетные обязанности и круг действий и установили внешний облик каждого». Уже в VI веке Пиндар требовал: «О богах нужно всегда говорить людям лишь прекрасное», — и возмущался мифами, рассказывавшими о недостойных поступках олимпийцев. Через сто лет Софокл будет призывать:

Гляди лишь на богов, хотя б неправо
Идти велели, все же так иди —
Позора нет в велениях богов!

Однако правды и справедливости в велениях свыше смертные все-таки не находили. Эсхил еще, как мы видели, верит в мировой порядок, но отнюдь не олимпийцы являются его носителями.

Я ненавижу всех богов: они
Мне за добро мучением воздали, —

бросает вызов богам прикованный Прометей. А спустя несколько десятилетий в произведениях третьего великого древнегреческого драматурга — Еврипида — уже не гордый титан, а простые смертные начнут возмущаться теми, в чьих руках судьбы мира.

Они не боги, коль от них исходит зло…
Зачем терпеть страданья? Лучше умереть.
Труда нет никакого почитать богов.