В стране насекомых. Записки и зарисовки энтомолога и художника

Укол — выпущено крохотное яичко. Еще укол чуть пониже — и снова яйцо. И так несколько десятков раз с небольшими паузами, во время которых наездник зачем то покусывал затылок своей жертвы.

Наездник словно ждал удобного момента.

Мне приходилось много раз видеть, как различные ихневмониды нападали на личинок, ползающих по земле и растениям, но чтобы это делалось в воздухе, наблюдал впервые. Наездник словно ждал момента, когда гусеница окажется в наиболее беспомощном и уязвимом положении. Оседлать жертву, которая, узнав своего заклятого врага, примется корчиться среди травы и кататься по земле, не так и легко; здесь же в воздухе совладать с ней проще простого.

Откуда же он взялся, враг гусеницы, именно в эту минуту, когда личинка повисла между небом и землей? Не иначе, сидел на этом же дереве и терпеливо караулил. Мне повезло: наездник явно не торопился, и до окончания процедуры яйцекладки я успел отложить баночку, достать блокнот и сделать набросок этой редкостной сцены прямо с натуры.

А вот взять гусеницу, чтобы воспитать в лаборатории потомство наездника, мне в этот раз не удалось: вскоре после воздушной встречи шелковинка оборвалась, и личинка упала вниз, затерявшись в густой траве.

Теперь она обречена: зароется в землю, но окуклиться вряд ли успеет: ее съедят дети ихневмонида — личинки, которые выйдут из его яиц. И поделом зеленому червяку: паутинка была прикреплена к листу, со всех сторон обгрызенному вредителем.

Загадка сморщенных крыльев

Сегодня у меня удача: я открыл (конечно, только для себя, так как уверен, что энтомологам это давно известно) одну из многочисленных тайн мира насекомых. Тайну, над разгадкой которой бился много лет.

Каждое лето я выкармливаю гусениц. Это очень интересная работа: нужно уметь подобрать корм, создать возможно более естественные условия для жизни, для окукливания, а потом терпеливо ждать выхода взрослого насекомого. Причем заранее большей частью и не знаешь, что за бабочка выйдет из куколки и когда это произойдет — через месяц или через год. Обычно все идет хорошо: гусеницы едят с аппетитом, растут, линяют, а затем превращаются в почти неподвижную куколку. Это предпоследнее превращение происходит по разному: одни личинки окукливаются прямо тут же на кормовом растении, другие зарываются в землю, насыпанную на дно садка; некоторые подолгу трудятся над изготовлением плотного шелкового кокона, а у иных куколка открытая, незащищенная, но помещена где нибудь в укромном уголке садка. Через определенное время совершается последняя метаморфоза, и из куколки выходит бабочка, совсем как взрослая, только с очень короткими крылышками, которые, впрочем, быстро отрастают до нормальной длины.

Иногда же, большей частью неожиданно (хотя и довольно часто), вместо красавицы бабочки из куколки вылетает целая эскадрилья мух тахин и наездников. Впрочем, выход паразитических насекомых из куколок — явление вполне естественное, запланированное природой: наездники и тахины регулируют размножение того или иного вида бабочек, сдерживая численность гусениц. Поэтому даже в таком случае я считаю опыт удавшимся.

Но вот когда случается непредвиденное, непонятное, и вышедшие из куколок бабочки чуть ли не все навсегда остаются уродцами с недоразвитыми крыльями. Поневоле призадумаешься: почему то после расставания с куколочной оболочкой крылья у большинства лабораторных новорожденных почти не росли, так и оставаясь сморщенными, кривыми, часто неодинаковыми культяпками коротышками.

Каковы причины этих ненормальностей развития? Несомненно, они как то связаны с условиями комнатного воспитания насекомого. Но чего же не хватало гусеницам? Пища всегда свежая, по вкусу и всегда досыта. Влага? В банках садках было достаточно влажно, даже стенки иной раз потели. Света вроде бы тоже хватало — банки с гусеницами всегда стоят у окна. Кислорода вдосталь, садки затянуты сверху марлей.

Мои робкие догадки о недостающих микроэлементах, ультрафиолетовых лучах, витаминах, гормонах и прочих тонкостях тоже не находили подтверждения. И многонедельный труд воспитателя гусениц каждый раз завершался неудачей: различные виды бабочек поражала какая то одинаковая болезнь крыльев.

Поскольку с окукливанием гусеницы отпадает надобность кормить насекомое, я сразу перекладываю уже сформировавшихся куколок в отдельную баночку, на дно которой насыпаю немного песка.

Вот в такой банке появился на свет бражник — крупная ночная бабочка. Момент выхода ее из куколки я не видел. Но влажное еще насекомое с совсем короткими зачатками крыльев и толстым увесистым брюшком сидело рядом с лопнувшей темно коричневой оболочкой, значит, бражник родился на свет не более чем несколько минут назад.