В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых

– Платон… Платон, ты только… это Марк. Ты… Ты слышишь?

– Чт… кто-о?!.. – после этого получился какой-то стук, вот чёрт, похоже, я шурина моего отправил в обморок. Надеюсь только, он не помер там от восторга…

Что ж, придёт в себя, позвонит, номер в его телефоне, думаю, остался. Всё же большое дело, сотовые телефоны, когда все люди обзаведутся ими, вообще наступит по-настоящему новый век…

Тем временем вернулся Борис, оказывается, пока я слушал Платона, пока приходил в себя от удивительно связавшегося многохвостого узла в этом прекрасном и очень холодном сейчас городе, когда все мы оказались в одно время здесь.

– Ох, Борис, слава Богу, живой… – обрадовался я, оборачиваюсь к нему, вошедшему в номер.

– Да уж… ох, Марк Борисыч, – сказал он, довольно бледный, притом, что он смуглый человек, и бледным я никогда не видел его, даже под миномётным огнём.

Он плюхнулся в кресло, сбросив куртку, и хотя я не люблю такого самоуправства на моей территории, и Борис это отлично знал и никогда не позволял себе, но сейчас этого не заметил ни я, ни он.

– Можно, я выпью? – спросил он, поглядев на мини бар, полный бутылок, которые меня не интересовали.

– Да пей, Господи, – нетерпеливо сказал я. – Чего тебе налить?

– Можно, я сам? – сказал Борис, поднимаясь.

– Не спрашивай, лучше говори, экзекутор.

Борис налил себе водки в олдфэшн, потому что рюмок тут вообще не предусмотрено, выпил залпом не меньше ста грамм и, подышав в кулак пару секунд, наконец, обернулся.

– Ну что… ребята серьёзные, – сказал он, садясь в кресло. – Но это мы с вами и при первом знакомстве поняли. Дисциплина у них… в армии такой нет. По струнке все перед ним, этим Паласёловым…

– И Таня? – испугался я.

Он засмеялся.

– Нет, конечно. Татьяна Андревна – нет. Он на неё смотрит как на повелительницу – да, но притом, что пытается показать, что полностью обладает. Но глаза-то не врут. Он перед своими, и передо мной – король. И ей из-за своей униженной страсти, думаю… делает… очень плохо. Во всяком случае, у неё синяки.

– О, Боже… – с болью выдохнул я, с трудом сдерживая панику. Мне хотелось схватиться за голову и стонать, катясь по полу.

Я опоздал. Катастрофически опоздал. Вообще случайность, что я сейчас здесь. Случайность, что мы встретились с Вьюгиным, и он позвонил мне, чтобы передать Танин крик о помощи. Если бы не это, сколько Таня находилась бы у этого… Паласёлова?..

Ну, почему это происходит опять? Я опять не смог защитить Таню и она в руках садиста. Что же это такое?! Что же это такое…

Ну почему на неё, на нас эти напасти? Почему? С другой стороны, как тогда сказал Серёжка Очкарик, «манкость»? Да, именно так сказал, именно манкость. Ещё на первом курсе сказал, а ничего не меняется… только усугубляется, пожалуй. И я, кто обязан защищать её, не могу этого сделать.

Но это только потому, что и в первый, и во второй раз я не был рядом, успокоил я себя. То есть, попытался успокоить, потому что ни черта у меня не получилось. Просто пришло время исправить то, что она оказалась незащищённой. Исправить, что она оказалась без меня. Навсегда исправить это…

Борис меж тем продолжил:

– Но я расскажу по порядку, Марк Борисыч, – продолжил меж тем Борис. – Мы с вами знаем, что всего их двенадцать человек, это, не считая, понятно, Татьяну Андреевну, но её и нельзя считать в данной ситуации… Так вот, они заняли там всё крыло. По бокам номера, где Паласёлов с Таней, и напротив четыре – всё их. Да, что должен отметить, до этого они жили в дорогущем люксе, там теперь ремонт, и поэтому переехали в другое крыло, переплатив за переселение постояльцев. Этот номер попроще, две комнаты: гостиная и спальня. Окна во двор.

– Ремонт? – удивился я.

– Именно. Сам табличку видел, ну и рабочие там… и это не кран сломался, и не трубы забились, там маляры какие-то и… ну, словом, работы там ведутся какие-то серьёзные, – кивая, проговорил он. – Что там такое случилось, я не знаю, но думаю, всё это не случайно… Н-да… Так, теперь вот эти двенадцать. Все, включая самого Паласёлова, вооружены, что называется, до зубов. Насколько ловко они владеют всем этим, вопрос открытый, но оружие у них распихано даже по носкам.

– Это всё очень интересно и важно, но главное, Борис, деньги он взял?

Увы, Борис покачал головой.

– Нет, Марк Борисыч, не взял. И притом демонстративно и нагло, наслаждаясь властью. Но хуже всего не то, что не взял, можно было бы подумать, что он набивает цену, что Татьяна Андреевна этого слышать не могла, то есть не для красного словца он отказывался. Она приехала уже перед тем, как мне уйти. Между прочим, если бы не она, я, может статься, живым и не вышел бы… и… самообладание у неё завидное, она ведь сразу узнала меня, но… Впрочем, я забегаю вперёд…

Борис ещё глотнул водки.

– Простите, Марк Борисыч, перенервничал…

– Я думал, у тебя вообще нервов нет, – сказал я.