В Стране странностей

Обложка сулила сказочное путешествие…

И я поехал по стране Нильса Хольгерсона.

Обо всем, что мне удалось увидеть, услышать и узнать во время этого путешествия по Швеции, а также во время других поездок, в том числе двух совсем недавних, когда я довольно долго жил в разных шведских городах, и рассказывается дальше.

Не удивляйтесь, если Нильс будет надолго исчезать из моего рассказа о стране шведов. Я не обещаю вам точно придерживаться его следов. Мои маршруты сильно отклонялись от извилистой линии воздушного путешествия гусиной стаи. Если вы читали книгу Сельмы Лагерлёф, то сами заметите это. Но нельзя же требовать, чтобы шведские инженеры и рабочие строили дороги, приноравливаясь к привычкам гусей и фантазии писательницы!

Кроме того, с тех пор как она написала свою книгу, в Швеции произошло много такого, к чему Нильс Хольгерсон не имеет ни малейшего отношения.

Но кое-где нас все же ждут встречи с гусиным пастушком — например, в следующей главе.

«Теперь, как и прежде»

Мы расстались с Нильсом в тот момент, когда он, судорожно вцепившись в гусака Мартина, как говорится, набирал высоту. Вскоре Мартин присоединился к своей стае, в которой предводительствовала мудрая гусыня Акка.

Постепенно Нильс освоился с необычным положением. Внизу проплывала равнина с зелеными клетками озимой ржи, с рассыпанными повсюду квадратиками крестьянских дворов. Гуси без умолку гоготали, радуясь весне. Они перекликались с петухами, которые рылись по задворкам помещичьих усадеб и крестьянских хуторов.

— Что это за местечко? — спрашивали гуси.

Если петух бродил по двору бедняка, то гуси слышали в ответ:

— Этот хутор называют Беззерным! Сегодня, как и вчера!

— Это местечко Малоедовка! Теперь, как и прежде!

Но уж если петух разрывал навозную кучу в усадьбе богатого помещика, то, отвечая гусям, он необыкновенно высоко задирал голову, а кукарекал так, будто хотел, чтобы его услышало само солнце:

— Это Свансхольм, усадьба помещика Дибека! Не мешало бы каждому знать! Так же, как и в прошлом году! Сегодня, как и вчера! Теперь, как и прежде!

…Надо мною голубеет как раз тот кусочек неба, в котором Нильс начал свой полет. Если бы он сейчас несся на своем гусаке, то, наверное, увидел бы серую ленту широкой государственной дороги, по которой я еду через Сконе, самый южный край Швеции.

Кое-где по пригоркам — ветряные мельницы. Вон городок с белой колокольней, а дальше — усадьбы да хутора. На полях деловито ползают маленькие тракторы, ярко-красные, лимонно-желтые. По влажным пластам пашни вместо грачей разгуливают чайки: море совсем рядом.

От главной дороги ответвляются боковые. Они пересекают друг друга так, чтобы не задерживалось движение. Одна поднимается на насыпь, а другая ныряет под нее.

Вдоль главной дороги — указатели: «Е-4». Буква «Е» означает, что это не просто шведская местная дорога, а такая, которая проходит через многие страны Европы. По ней можно проехать напрямик от Пиренеев до Скандинавии.

Другие дороги поуже, но они тоже хорошие, асфальтированные. Свернули на одну из них. Чуть в стороне — богатая помещичья усадьба. Красивый двухэтажный дом с окнами, где большие зеркальные стекла вставлены без переплетов, гараж, увитый плющом, кирпичный скотный двор, амбары, крытые черепицей, фруктовый сад.

Уж не Свансхольм ли это? Тут, видно, всего вдоволь — и земли, и хлеба, и денег. Сегодня, как и вчера, теперь, как и прежде, когда Сельма Лагерлёф писала книгу о Нильсе.

Бывшие Беззерные и Малоедовки разбросаны по равнине, распаханной от края до края. Над полями пшеницы и сахарной свеклы видны серые стены сараев и хлевов, образующие вместе с домом четырехугольник хутора. Про хутора не скажешь: теперь, как и прежде. Их стало куда меньше. Хуторянину трудно тягаться с помещиком, который может покупать новые машины, породистый скот, использовать преимущества крупного хозяйства.

Когда едешь по Сконе, сразу видишь, кому здесь хорошо, кому похуже. В помещичьих усадьбах много новых зданий.

А хутора, построенные еще дедами, кое-как поддерживаются в порядке — и ладно.

Я еду на образцовую ферму. Она принадлежит компании, занятой добычей глины и строительного камня.

Двор большой, мощенный крупными булыжниками. Длинные скотные дворы крыты черепицей, как и навесы, под которыми в порядке расставлены повозки, плуги, сеялки. В стороне, поглядывая на гостя, стоят три парня в синих комбинезонах.

Навстречу выходит управляющий фермой в сопровождении супруги. Он не улыбается. Жена господина управляющего надменно поджала губы. Поздоровавшись, она тотчас уходит.

Господин управляющий невысок, тучен и лыс. Чтобы казаться выше, он взбирается на железобетонный брус.

Сконе — питомник богатых помещиков. Им не за что любить гостей из страны, где давно нет ни одного помещика. И господин управляющий скучным голосом перечисляет гектары, машины, число голов скота. При этом он держит руку в кармане и не смотрит на собеседника. Пусть улыбаются те, у кого улыбка входит в служебные обязанности. Он, господин управляющий, — независимый человек…