В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре

Однако сначала ему опять пришлось трудиться учеником ча­совщика — на сей раз в городе Арендале. Работа не приносила особой радости мальчику, который в свободные минуты пытался заняться лю­бимым делом — рисованием. Его хозяин, немец по фамилии Штейн, хо­рошо относился к ученику и говорил, что из него никогда не выйдет ча­совщика, но может получиться художник. Как-то раз он попросил у Тео­дора его рисунки — не сказав, для чего они ему нужны. Тот с радостью собрал многое из того, что успел нарисовать, не подозревая, чего хо­чет добрый часовщик. И вот однажды Штейн торжественно сообщил мальчику: на его рисунки обратил внимание Дидрих Мария Ол — чело­век состоятельный, знавший толк в искусстве и помогавший талантли­вым землякам. Ол пригласил Теодора к себе домой, где долго беседо­вал с ним. Он пытался предостеречь Киттельсена, уверяя его, что путь художника — один из самых трудных и вряд ли принесёт ему спокойную и беззаботную жизнь. Но Теодор был непреклонен, и Ол, убедившись в твёрдости намерений юноши, объявил, что Киттельсен может отправ­ляться в столицу Кристианию на учёбу в школу искусств. О плате за его обучение Ол уже позаботился. Конечно, учёба в столице стоила нема­лых денег, и он не мог собрать их в одиночку, но многие состоятельные арендалцы откликнулись на его призыв, и нужная сумма была собрана. Потрясённый, Теодор не знал, как благодарить за подарок. Так, словно по мановению волшебной палочки, для будущего художника началась новая жизнь. Осенью 1874 года он во второй раз отправляется в столи­цу — теперь уже с твёрдой целью стать художником.

В Кристиании Киттельсен становится учеником известного архитектора Вильхельма фон Ханно, одновременно посещая занятия в классе Юлиуса Миддельтуна. Он многому научился у них, но этого было недостаточно. В те времена считалось, что по-настоящему хоро­шее образование норвежский художник может получить только за границей. По этой причине осенью 1876 года Теодор поступает в Ака­демию художеств в Мюнхене, где вместе с ним учатся его молодые зем­ляки-норвежцы — Эрик Вереншёлл, Эйлиф Петерссен, Герхард Мюнте и другие. Особенно он сдружился с Вереншёллом, вместе с кото­рым впоследствии иллюстрировал норвежские народные сказки.

Жизнь в Мюнхене была оживлённой и подчас более раз­нообразной и весёлой, чем на родине. Друзья-художники часто по­сещали местные таверны и кабачки, где сталкивались с самыми разными людьми. Пристально всматриваясь в окружающих, их ха­рактеры и особенности, Киттельсен почерпнул немало идей и вдох­новения для своих работ. В свободное время он старался выбрать­ся на природу, хотя виды Альп и окрестностей немецких городов не могли сравниться с видами норвежских гор и лесов.

В эти годы Киттельсен активно работает в жанре анималистики — изображения животных. Он рисует их везде, даже укра­шает ими протоколы заседаний общества скандинавских художни­ков! Мелкие зверушки — лягушки, мыши, жабы; насекомые — кузне­чики, жуки и другие — становятся его излюбленными персонажами. Киттельсен старался «очеловечить» их, сделать похожими на лю­дей. Однажды он изобразил их своими восторженными почитателя­ми, собравшимися вокруг его собственного портрета. Кто-то, рас­крыв рот, тычет пальцем: смотрите-ка, вот он каков! Кто-то усердно строчит на бумаге так, что чернила разливаются по полу. А малень­кий лягушонок, возясь на полу за спинами родителей, не упускает случая подраться с жуком.

Но благополучная жизнь Киттельсена в Германии не могла продолжаться долго. Тяжёлым ударом в 1879 году явилось известие о том, что Дидрих Мария Ол больше не имел возможности поддержи­вать его материально. Отныне Теодору пришлось справляться само­му. А прокормить себя одними рисунками было крайне сложно.

К 1880 году положение Киттельсена становится настолько бедственным, что он вынужден вернуться на родину. За два года пре­бывания там он успевает отслужить в армии и подготовить иллюстра­ции к нескольким изданиям, самое известное из которых — двухтомник норвежских народных сказок. Коллега и однокашник Киттельсена, уже известный к тому времени художник Эрик Вереншёлл, реко­мендовал своего друга как человека, обладающего «живым воспри­ятием» и «необузданной и необычайно изобретательной фантазией». Правда, собиратель сказок Петер Кристен Асбьёрнсен поначалу опасался того, что рисунки Киттельсена могут напугать маленьких чи­тателей, так что художнику даже пришлось кое-что переделывать.

В этой книге мы уже встречаем Киттельсена-сказочника, который, смело фантазируя, не боится изображать самых страшных и загадочных существ, в частности троллей. Несмотря на то что ху­дожник в эти годы находится в поиске и только начинает вырабаты­вать свою манеру рисования, его иллюстрации позволили норвеж­цам по-новому воспринять свои сказки и сказочных героев: теперь каждый мог увидеть их своими глазами! Забегая вперёд, скажем, что Киттельсен и в дальнейшем охотно иллюстрировал норвежские сказки, — последующие их издания не обходились без его рисунков.