В страну ледяного молчания

Океанография — наука о морях. На каждой станции, по плану, на определенных глубинах моря (0, 10, 25, 50, 75 метров и пр.) берутся пробы воды и определяются их температуры. Каждая проба тут же, в небольшой гидрохимической лаборатории, анализировалась путем титрования на хлор; выяснялось также общее содержание солей, количество растворенного в воде кислорода и т. д. Исследования воды дадут нашим ученым ответ на ряд практических вопросов, а параллельно ведущиеся под руководством Л. С. Ретовского гидробиологические работы по сбору бентоса и планктона позволят нам узнать о породах морских животных и рыб, обитающих в данной широте.

К вахтенному штурману прибежал в грязной кожаной куртке Г. П. Горбунов:

— Пожалуйста, „самый малый вперед“. Трал спускаем.

Матросы, кочегары, корреспонденты столпились на юте: здесь самое интересное…

Трал — огромный брезентовый мешок с раскрытой пастью — медленно опускается на дно моря. В первое время он описывает за ледоколом круги, постепенно погружаясь в подводное царство. Вытаскивают трал на палубу при помощи паровой лебедки. Любопытство достигает апогея. Что принесет брезентовый мешок? Какую тайну расскажут пойманные представители глубоководного царства?

Глаза шарят по поверхности воды.

— Трал идет!

Лебедка смолкает. Над поверхностью воды показывается мокрая железная рама. Вытаскиваем руками. Тяжело.

— Наверно камни, — шутит подошедший Московский.

Он не забывает придти на каждый спуск и подъем трала и обязательно выпросит морскую звезду, ежа или голотурию. Над его койкой в кубрике я видел целый музей засушенных морских растений, животных и рыб.

На палубе трал опускается на сетчатую площадку, развязываются петли, и содержимое мешка черной копошащейся грязью выплескивается наружу. Струя студеной воды смывает липкий ил. Глазам открываются замечательные морские животные. Красные и желтые морские звезды, растопырив длинные щупальцы, сжимаются и круглые комочки; бледно-лиловые морские огурцы — голотурии, распустив ветвистые руки, тянутся к маленьким серебристым рыбкам-сайкам. Розовые прозрачные медузы перемешаны с жуками, рачками и другими обитателями моря. Плоские камни сплошь засажены белыми и розовыми цветами — актиниями. Водоросли различных оттенков и окраска укрывают собой самых маленьких моллюсков, напоминающих дождевых червей, — морских слизняков. В. П. Горбунов зорким взглядом находит их и, прищелкивая языком от удовольствия, глотает одного за другим.

— Море Баренца, — говорит Горбунов, — это большой закрытый распределитель неприкосновенного запаса — витаминов. Оно занимает площадь в полтора миллиона квадратных метров. Оно одно может прокормить многие десятки лет нашу страну. Мы должны знать это море и сообщить советским траулерам места, где больше всего водится камбалы, трески и другой рыбы.

Кочегар Московский, обвешенный морскими ежами, звездами, ариурами, спускаясь в машинное отделение, звонко пел:

…Наш ледокол летит стрелой,
В коммуне остановка…

РУССКАЯ ГАВАНЬ

5 августа. В океане мягкий штиль. Небольшой туман. Все столпились у доски „Последние новости“. На ней телеграмма от ледокола „Сибирякова“:

„Утром прошли Канин Нос. 8 августа будем в Русской гавани. Везем посылки, письма газеты и журналы“.

Больше всего нас интересуют газеты, журналы. Скорей бы узнать новости с Большой Земли!

В 20 час. 30 мин. в судовом журнале отметили:

„Счастливое место 76°35' норд, 62°45' ост. В тумане показался берег Новой Земли. Место опознать трудно. С вытравленным правым якорем продвигаемся вперед. Туман рвется и уходит к югу“.

На капитанском мостике руководящий состав не отходит от цейсовской „пушки“.

— Да это же Русская гавань! Вон видите — остров Богатый, мыс Утешения, — протирая очки, вспотевшие от тумана, говорит проф. Самойлович.

Русская гавань, остров Богатый не видали в своих водах ни одного большого корабля.

Сотни лет назад русские поморы приходили сюда на маленьких парусных ботах, обтянутых бычачьими шкурами, промышлять морского зверя — моржа, лысуна, тюленя и нерпу.

В 1913 году зимой, пробираясь на собаках от места зимовки судна „Святой Фока“ к мысу Желания, лейтенант Георгий Яковлевич Седов зашел сюда первый, определил астрономический пункт и положил эти места на карту.

Спустя 14 лет на небольшом пятисильном катере „Тиманец“, покинув шхуну „Зарницу“, проф. Р. Л. Самойлович с двумя смелыми спутниками — Ермолаевым и Безбородовым исследовал неизвестные в геологическом отношении северо-западные берега Новой Земли. Путь по океану на маленьком суденышке, имеющем 18 футов в длину, был весьма опасен. Достаточно было бы начаться ветру силой в 3—4 балла, как эту „ореховую“ скорлупку захлестнуло бы волной.