В страну ледяного молчания

— Обыкновенный. Примета такая: если дым столбом, жилье вверх дном.

— Чудишь ты, старина…

Коковина не уговоришь; зажженная лучина затрещала, синий огонек побежал по щепкам, вспыхнули дрова.

— Труба дымится ровно. Печка — во!

Аркадий Коковин заломил большой палец, накрыл его ладонью, а сверху посыпал воображаемым песком.

— На большой палец.

— Именно, палец с присыпочкой.

Плотники, закончив застил крыши, вставляли рамы. В стекла бил мягкий снег.

Северная Земля все больше куталась в зимнее платье. Сказочно росли сугробы, снег голубым плащом хоронил рыжие выступы острова. Как странно! Там, где несколько дней привольно гуляли лишь одни медведи, и отдыхали моржи, выросло новое советское поселение.

Выстроенный уютный домик, состоящий из жилой комнаты, кухни и каморки, предназначенной для радиостанции, шестью окнами весело смотрел на море.

— Здесь прямо из окон тюленей можно бить! — заявил Журавлев.

Я дивлюсь: Серега мало озабочен тем, что в этой избушке так мало места.

— Э! В тесноте да не в обиде. Мы работать приехали, а не отдыхать.

В ней в самом деле не плохо. В комнате устроены подвесные кровати, поставлены столы, стулья, у стен сложены приборы для точных измерений. Все приходит в порядок.

Североземельцы не думают об удобствах. У них нет кока (повара), нет и врача, нет служителя.

Повар, врач и служитель — коллектив. Это Ушаков, Урванцев, Ходов и Журавлев.

— У нас будет тепло, все сделано крепко и уютно. Чего больше надо? — окидывая взглядом новостройку, говорил Ушаков.

ОТЪЕЗД

„Навигация кончалась“. Льды белыми червями ползли в бухту. Надо уходить. Ледокол нужен на зверобойных промыслах.

Полученные с материка телеграммы намекали:

„…Скорей возвращайтесь, ждем результата работ…“

— Назад! — решил начальник экспедиции.

31 августа на берег переправили вещи зимовщиков. Перед отходом правительственный комиссар вручил Г. А. Ушакову полномочия.

„…Георгий Алексеевич Ушаков назначается начальником Северной Земли и всех прилегающих к ней островов, со всеми правами, присвоенными местным административным органам советской власти.

Г. А. Ушакову предоставляется, в соответствии с законами СССР и с местными особенностями, регулировать охоту и промысла на вверенной ему территории, ввозить и вывозить всякие товары, а также устанавливать правила въезда и выезда и пребывания на Северной Земле иностранных граждан…“

В моторную шлюпку первым вошел Ушаков.

— Пожалуйте на новоселье!

Ушаков устал за шесть бессонных дней напряженной работы. К рулю сел заместитель Николай Николаевич Урванцев, который, прежде чем сойти на землю, подал заявление в ячейку партии.

Н. Н. Урванцев — крупный ученый-общественник. Он известен как человек, исследовавший Таймырский полуостров в течение 12 лет. Он неустанно работал в изыскательских партиях, изучая неизвестный науке район. В результате исследований Урванцевым были на севере Сибири обнаружены богатейшие угольные массивы, а также цветные металлы, к разработке которых советское правительство уже приступило.

Перегруженная людьми шлюпка тащится тихо, мотор тарахтит и чавкает, как беззубая старуха.

Мы в последний раз у маленького бревенчатого домика, так похожего на старую русскую избушку. Как одинок он среди арктической пустыни!

Проводов не было, было дружеское расставание с членами нашего коллектива.

— Товарищи! — обратился Шмидт к зимовщикам: — за Нансеном не было никого, за вами — страна строящегося социализма…

По мачте флагштока побежал красный лоскут материи, ветер развернул его. Советский красный флаг затрепетал и забился.

На Северной Земле открылась правительственная радио-метеорологическая станция.

— Северная имеет слово!

Глубокое волнение охватило собравшихся. На краткое напутствие ответил Ушаков:

— Слушайте, говорит Северная.

— Флаг, рдеющий над Кремлем, взвился на таинственной Северной Земле, до тех пор остававшейся белым пятном на географических картах. Горжусь доверием советского правительства и трудящихся СССР, обещаю быть вместе с товарищами достойным этого доверия. Сквозь льды, снега, туманы и полярные метели будем продвигать наш флаг все дальше и дальше к Северу.

Николай Николаевич Урванцев не дал докончить, добавил:

— Мы наметили два года пребывания на Северной Земле как минимальный срок. Если будут результаты, если потребует от нас Республика, с великой радостью останемся дольше.

Близкая разлука болью сжимает сердце.

Мой товарищ радист-комсомолец Вася Ходов, насупив брови, стоит в стороне, готовясь что-то сказать.