В строю с волками

– А как водитель на блокпостах сепарам объяснит, зачем это? – разозлился Берса. – Вот за передним краем посмотрим. К тому же мы в район пешком выдвигаемся.

Машина встала, и все полетели вперед.

– Так, – протянул Берса. – Кажется, приехали.

Раздались удары по кузову и голос водителя:

– Мы на месте!

– Действуем так, как будто выехали на позицию, – приказал Берса.

Послышалась возня, что-то скрипнуло, лязгнули запоры. Крышка люка с грохотом свалилась вниз, через прямоугольный проем хлынул свет. Берса на секунду закрыл глаза и вдруг понял, что за это время его команда понесла первые потери. У миномета, раскинув руки, лежал на спине Скрипко.

– Что он под крышкой делал?! – спросил Мосляк.

Люгер присел перед Скрипко, потрогал голову, размозженную крышкой, ударил по щеке ладошкой и посмотрел на Гниляка.

– Кажется, хана ему, – сказал он.

Лиса стояла на четвереньках, пунцовая от напряжения. Она открывала и закрывала рот, из которого то и дело вырывалась желтая струя рвотных масс.

Берса нехотя встал и скомандовал:

– Оттащите тело в сторону! Действуем как в боевой обстановке! Скрипко убит!

Люгер подхватил мертвеца под руки и выжидающе уставился на Речника.

– Чего? – захлопал глазами тот.

– Давай к стене перенесем!

Они кое-как перетащили тело к двери.

– Люгер, мину! – крикнул Гниляк.

Люгер бросился к передней стенке, однако споткнулся о трос, тянущийся от миномета, и со всего размаху рухнул на пол.

– Еще один, – констатировал Гниляк и поморщился.

Мосляк между тем открыл вторую половину люка.

Морщась и постанывая, Люгер встал и потянул вверх ручку заслонки. Из образовавшегося окошка выкатилась мина. Он подхватил ее на руки и развернулся к миномету.

Гниляк торопливо листал блокнот с расчетами, нашел нужную страницу, просиял лицом и посмотрел на Мосляка.

– Чего стоишь?!

Мосляк устремился к миномету.

Между тем Гниляк продолжал командовать:

– Прицел сто двадцать три. Шкала тысячных, уровень тридцать два двенадцать! Основное направление – левее ноль сорок пять. – Он выдержал паузу, дожидаясь, когда Мосляк подкрутит круг угломера для горизонтальной наводки и барабанчик для измерения углов точности.

Вот солдат, следя за пузырьком уровня, осторожно повернул на треть подъемный механизм, выпрямился и доложил:

– Готово!

Гниляк посмотрел на Люгера, стоящего с миной в руках, и скомандовал:

– Огонь!

Люгер шагнул к миномету и отправил в ствол мину, похожую на дыню.

Все произошло настолько быстро, что Берса не успел открыть рот и заткнуть уши. В следующий момент его голову будто сплющило между двумя вагонами, налетевшими друг на друга. Какое-то время он просто не существовал, а потом странным образом выплыл из звенящего тумана, сидя на полу. Из глаз текли слезы.

Задняя дверь была открыта. На снегу рядом с машиной корчился Речник. Его глаза походили на два бильярдных шара, а рот был открыт так, словно он сидел в кресле стоматолога.

«Не слабо оглушило», – подумал Берса, пытаясь встать.

Он предполагал, что выстрел из миномета в замкнутом пространстве будет громким, но и подумать не мог, что до такой степени.

Глава 37 В последний путь

Вахид двинулся по дорожке вслед за Усманом. Идти с телом Зелимхана на плече было нелегко. Кровь из раны и незаживших швов родственника вмиг пропитала куртку и штаны. Вахид то и дело смахивал с лица пот свободной рукой.

Они вышли к остаткам проходной. Ворот здесь давно не было. Въезд перекрывала труба, лежавшая на двух бетонных блоках. Охрана отсутствовала. Да она и не была нужна. Кто осмелится сунуться в город, кишащий фанатиками? Иракская армия особого сопротивления давно не оказывала.

После взятия Мосула огромное число солдат и офицеров было казнено вместе с мирными жителями, подвернувшимися под горячую руку. Хотя были и такие, кому не только оставляли жизнь, но и брали на службу. Вахид сам был свидетелем того, как в центральной мечети солдаты сдавали свои документы и получали карту боевика ИГИЛ.

– Далеко еще? – спросил Усман, когда они дошли до конца улицы.

Но Вахид не ответил ему. Он вглядывался в руины, пытался рассмотреть человека, укрывшегося там. Тело Зелимхана, лежавшее на плече, не позволяло увидеть, что происходит справа. Поэтому, когда сбоку раздался шорох, Вахиду пришлось развернуться всем телом.

В темноте щелкнул предохранитель, потом лязгнула затворная рама.

– Это я! – раздался голос Шамиля. – Опусти автомат.

Даже в темноте Вахид почувствовал, как Усман смотрит на него.

– Свой! – успокоил он. – Я звонил ему из палаты.

– Он быстро пришел, – заметил Усман.

– Здесь рядом.

– Кто это у тебя на плече? – Шамиль наконец-то приблизился настолько, что Вахид смог его разглядеть.

– Зелимхан. Надо его отнести на кладбище.

– Ты же сказал, что он пропал?

– Потом объясню, – пообещал Вахид и утер рукавом пот с лица. – Идем!

– Я, конечно, уважаю твои чувства, – проговорил Усман. – Только скоро рассвет, и нас хватятся.

– Кто? – спросил Вахид. – Не смеши меня. Раненые приходят и уходят, когда захотят. Никто не ведет никакого учета. У меня даже имени не спросили.

– Все равно, – не унимался Усман. – Мы убили охранника.